Грэм развел руками:
– Но, госпожа директор, БТК – часть правительства США.
– Часть, возникшая во время кризиса…
– Кризис есть всегда.
– …и на правовой основе, которую я считаю сомнительной. К тому же, по любым стандартам, вы давным-давно превысили свои полномочия.
– По отношению к кому?
– По отношению к создавшему вас агентству и директору национальной разведки.
– И что теперь? Вы хотите, чтобы мы пожертвовали собой и признали, будто в чем-то виноваты, только потому, что вы до неприличия от нас отстали?
– Вы отказываетесь подчиняться законодательству США. Отказываетесь подчиняться легитимной государственной власти. Вы в одностороннем порядке осуществляете за рубежом акции, нарушающие подписанные нашей страной договоры и права человека.
Он махнул на нее рукой:
– Вот только не начинайте про закон и права человека. Никто из нас не следует законам. Или мне огласить длинный список скрытых от мира преступлений? Таковы правила игры. Если бы закон хоть что-то значил, нам
Монахан холодно взирала на него.
Хедрик попытался скрыть свое полнейшее презрение. Он знал, что эту даму через пару-тройку лет сменит кто-то другой – так уж работает демократия. Демократии не хватает последовательности. Он переживет этих, нынешних. Так происходит всегда.
– Единственная причина, по которой я согласился на этот разговор, заключается в том, что я хотел бы избежать ненужной враждебности, госпожа директор. Вы пытаетесь закабалить нас с тех самых пор, как узнали о Бюро – то есть, выходит, уже четыре месяца? А вы знаете, сколько мы уже существуем?
– Как мне известно…
– Мы можем помочь друг другу, вы и я.
– Я прекрасно осведомлена о ваших взаимоотношениях с другими разведывательными структурами.
– Имейте в виду, что обычно я не заключаю договоренностей с их руководителями. Руководство приходит и уходит, а вот среднее звено обычно никуда не девается – и оно во многих отношениях куда полезнее.
– На что вы намекаете?