– Поговорку вы знаете. Пускай Отче Мир льет слезы от выбранных средств. Матерь Война улыбается достигнутой цели.

– Поговорку я знаю, но ее произносят уста душегубов, а не служителей. Ты – сам яд.

– Давайте не притворяться, будто только один из нас окунулся в сумрак. – В зрачках отца Ярви полыхнуло отраженное пламя, когда он чуточку придвинулся вперед. – Я – яд, который вы замешали по собственному рецепту. Отрава, что вы сварили, велев убить моего отца и брата. И не догадывались, что придется самой испить этого яду.

Плечи праматери обмякли.

– И у меня есть свои сожаления. Они – единственные плоды, что приносит власть. Но заносчивость Лайтлин втянула бы нас в войну рано иль поздно. Я попробовала убрать камень преткновения. Я пыталась выбрать наименьшее зло и наибольшее благо. Но ты призвал хаос.

Первая из служителей разорвала бумажные листки на шее и швырнула их в Ярви.

– Проклинаю тебя, предатель. – Она воздела руку, и Колл увидел наколотые на ладони круги внутри кругов из маленьких букв. – Проклинаю, именем Одного бога и многих. – Ее голос звенел, наполняя эхом простор Палаты Шепота. – Да изменит тебе все, что ты любишь! Да сгниет все, что ты сотворишь! Да падет все, что ты возведешь!

Отец Ярви только пожал плечами.

– Нет ничего бесполезнее, чем проклятия проигравших. Если бы вы ступили на запретную землю Строкома, вы бы поняли это. Все на свете падет.

Он резко шагнул вперед и внезапно толкнул праматерь Вексен своей скрюченной ладонью.

Ее глаза потрясенно округлились. Пожалуй, как бы мы ни были мудры и как широко б ни зияла Последняя дверь, пересекать ее порог для нас всегда неожиданно.

Она нечленораздельно ойкнула, переваливаясь через перила. Эхо разнесло грохот, а потом долгий вопль ужаса.

Колл бочком подобрался к перилам, сглотнул, заглядывая через край яруса. Внизу все так же полыхал огонь, вился дым, мерцающий жар давил на лицо – тяжело, как гиря. Всемогущая первая из служителей разбилась у самого пламени. С такой высоты ее перекрученное тело казалось маленьким. Все на свете падет. Мать Адуин медленно опустилась рядом с ней на колени, прижимая ладонь к своим лиловым губам.

– Итак, я выполнил клятву. – Отец Ярви насупился на свою сухую руку, словно не веря, что же она сотворила.

– Да. – Скифр со стуком бросила эльфье оружие на пол террасы. – Мы оба свершили нашу месть. Как ощущения?

– Ждал большего.

– Месть – наш способ цепляться за то, что утрачено. – Скифр откинулась к стене, съехала вниз и села, скрестив ноги. – Клин в Последнюю дверь, и там сквозь щель проглядывают лица мертвых. Мы тянемся к мести изо всех сухожилий. Мы рвем все законы и заповеди. Но когда вот она, здесь, – в наших руках ничего. Только горе и скорбь.