– Ребят, да при чем тут эта железяка?! Плевать я на нее хотел! Да если б с этим дурнем что случилось, как бы я его матери и сестренкам в глаза потом смотрел?

– А, ты вон о чем… – как-то сразу растерялся и сник Кузьма.

– Разумеется. А ты думал, мне эти «дрова» на колесах дороже человека?

– Да нет, это я так, – совсем уже потерял боевой задор хозяин «Псарни».

– Ну, так что, где это чудовище? У себя, дрыхнет?

– Может, и дрыхнет? Кто ж его знает. Далеко он, нам отсюда не видно.

– В каком смысле? – не понял я сперва Кузьму.

– Так в Мертвых Землях он, – начал объяснять тот. – Первый раз, сразу же, как приехал, отоспался только, сагитировал Шурупа и Коваля, а потом рванул назад, ту шайку, что его возле Чернокозово обстреляли, ловить. Я, говорит, им за командира такую «сладкую жизнь» устрою – белугой взвоют.

– И чего?

– Ну, не знаю, тех они там взяли или не тех, но через двое суток с пятью «бошками» и кое-какими трофеями вернулись. На второй заход с ним уже семеро наших пошли, из тех, кто сейчас без контракта сидит… Вот уже четвертые сутки там. Рацию с твоей машины с собой взяли, крайний раз с Убивцем вчера вечером связывались. Говорят, у них самих пока все в порядке, но нездоровое какое-то шевеление в тех краях наблюдается. Следов много слишком: стоянки в развалинах, кострища. Непримиримые обычно на зиму на дно ложатся, а тут что-то зашебуршились. Не к добру…

– Да уж, – согласился я. – Действительно, не к добру. А кроме наших на это безобразие кто-то отреагировал?

– О! – улыбнулся вдруг Кузьма. – Слово «наши» мне, определенно, нравится. А то мы с Костей все гадали, уйдешь ты от нас к коменданту или нет… А то он тебе и звание дал, и ксиву серьезную…

– Да брось ты, – отмахиваюсь я. – Так для дела нужно было. Да и во время «приключений» моих весь этот «реквизит» мне хорошую службу сослужил. А так – никуда я уходить не собираюсь. Меня и здесь неплохо кормят.

С этими словами я закинул в рот очередной кусок колбасы.

– Ну, что ж, это радует, – снова улыбается Кузьма. – Слышь, Зинуль, привадили мы твоей стряпней парня, даже на погоны ее менять не хочет.

– Тоже мне новость, – шутливо фыркает та в ответ. – Да после моей готовки он на казенных харчах мигом волком взвоет, а потом с голоду и тоски помрет. Так что я даже и не сомневалась.

– Ладно, ребята, – прикрывшись ладонью, широко зеваю я. – Пойду я, пожалуй, спать. А то мне поутру снова в комендатуру, да и вам вставать ни свет ни заря.

Все следующее утро и почти весь день я провел в кабинете Костылева. Сначала писал отчет, после чего Исмагилов вел со мной беседу, больше похожую на допрос, в ходе которой я умудрился вспомнить целую кучу разных подробностей, мелких и не очень, которые тоже пришлось записывать. Потом кто-то из Олеговых подчиненных принес несколько листов на скрепке. Тот бегло прочел, кивком отпустил принесшего и протянул листы мне.