– Жаль снимок портить. Говорю ж – удачный вышел.

Амфибрахий Сатаров задержал фото у себя дольше других.

– Чего ты там рассматриваешь-то, Фимка? – тут же взревновал Женя. – Ты Игоря меньше других знал. Отправляй дальше снимок, люди же ждут…

– Олег… – не отрываясь от фото, проговорил Фима странным каким-то голосом. – Взгляни.

Трегрей взял снимок. Внимательно посмотрел на него, затем – словно что-то заметив – нахмурился. И держа фотографию на одной ладони, другую наложил на нее сверху. И закрыл глаза. Голубая жилка на его виске забилась сильнее.

– Чувствуешь? – осведомился Фима.

– Да, – открыл глаза Олег. – Он здесь.

– Кто? – не понял Артур.

– Ты о чем? – поинтересовался и Нуржан.

– Охотник, – коротко проговорил Трегрей.

Это слово неприятно взволновало всех. Антон даже притопнул ногой и цокнул языком, будто хотел сказать: «А я же говорил!..» И Артур как-то особо напрягся.

– На снимке его психоотпечаток, – продолжил Олег. – Очень ясный, отчетливый…

– Он жив, да? – жадно спросил Антон. – Охотник?

– Не могу сказать, – качнул головой Олег.

– Он держал фото в руках?

– Он на фото? – предположил Сомик, и витязи тут же стянулись вокруг Олега, сошлись лбами над истертым кусочком фотобумаги.

– Н-не могу сказать, – повторил Олег и сразу поправился: – Пожалуй, да… На фото.

– Да где?! – изумился Нуржан. – Тут только Двуха, Гуревич, половина Сомика… и шкаф. Не мог же Охотник под шкаф замаскироваться? Или мог?..

– Охотник – Гуревич! – уверенно определил Женя Сомик. – Чего тупишь, товарищ лейтенант? Гуревич – Охотник! Вот сука, а?.. Даже не верится…

– Гуревич здесь ни при чем, – опроверг версию Жени Трегрей.