Вопросы, найдя которые уже не важны ответы.

— Понорки? В них ткут?

— Они ткут.

— А склан?

— Воруют пряжу. Кроят и шьют из ворованного. Лепят линг. Но это не заменит украденного, а потому Понорки тянут еще и еще.

— Мы живем эманом…

— Да. Живем воровством, не подозревая об этом. А те, кто подозревает — посылают соплеменников умирать в бессмысленной войне. Или в красивом дворике.

— Прости.

— Тебе важно мое прощение? Того, кто несколькими словами превратил всемогущих склан в жалких паразитов?

Молчание.

— Ты по-прежнему легковерна, Элья Ван-Хаард. Но если нужно прощение того, кого уже нет — я прощаю тебя, моя подельница.

— Соучастница, да. Но не в воровстве. В выживании, Каваард. В том, что в твоей книге звалось эволюцией.

— Видимо, ты читала исправленный вариант, легковерная Элья. — Смех разлился тягучей горечью. — Думаю, старик Фраахи хорошо потрудился, вымарывая целые страницы. Особенно вначале. Там, где говорится о тех, кто так неаккуратно впихнул склан в… эволюцию.

— Я читала о первогнездах и ульях прародителей.

— Молодец, Фраахи.

Послышался вздох.

— Но я говорю о людях, Элья.

Время кончилось хлопком пощечины.

— Именно, что закончилось. И время, и терпение, — Кырым-шад близко, как в тот раз, когда… Вот перекошенное лицо, на котором каждая морщина кричит о предательстве.