— И молока. А к нему хлебцов таких, которые соленые и хрустят.

— Значит, я могу считать, что мы с тобой договорились?

— Конечно, — солгала Элья.

Кырым улыбнулся и хлопнул в ладоши. Радостен. Настолько, что, уходя, даже не запер дверь.

Но открылась совсем другая… Не дверь — деревянная крышка.

Сейчас Элья перестанет быть. Понимание пришло вместе с наклоненными стенами и чавканьем огромного рта у самых ног. Тогда он сожрал лишь волосы, но теперь…

Скрип. Ящик дернулся и медленно пополз вниз.

Элья закричала, умоляя остановиться, но тело, в котором ее заперли, осталось немым. Мертвым.

Тело искало покоя и уносило с собой душу. Тонкие спицы прошили насквозь, зацепили, распустили на нити, а нити размотали до шерстинок, которые перемешали с другими и снова пустили на пряжу.

Кто я?

Я вор.

Я всадник в вахтаге Ылаша Победителя.

Я никто. И все сразу.

Я мир, сотканный из темноты и света. Последнего — капля, чтобы помнили, что свет существует.

Я механизм.

Я тени стриженых душ и пряжа.

Я ткацкий станок. Я ткач. Я ткань.

Я руки кроящие и изменяющие. Руки дающие и берущие.

Я новосотворенное, идущее сверху вниз.