— Скрепляющие арену заклятья почти рассыпались во время экспансии поглотителей, но к счастью для современников…

Вода поднялась до платформ и перестала пребывать. Она стояла под шарообразным днищем арены. Я заметил продолговатый балкон с выступающими из него причалами. Несколько бочкообразных барж уже пришвартовались и началась разгрузка. Рядом с низкими суденышками гордо возвышалась черная шхуна.

Оливье приставил ладонь ко лбу и, разглядев свой корабль, довольно улыбнулся.

— Точен, как всегда. — проговорил он.

— Для принятия плавучих судов построили систему каналов, выводящую корабли к морю. Проект подготовил легендарный архитектор…

Мы продолжили переходы бесчисленными мостами и лестницами, и к причалу большой арены добрались уже к сумеркам.

Оливье первым подошел к трапу и, вбежав на палубу, весело закричал:

— Свистать всех наверх!

— Я уже здесь, капитан!

Я взошел на корабль, следом за дядей, и увидел боцмана. Он стоял, сложив массивные руки на груди, и смотрел на нас.

— Что ты здесь делаешь? — напряженно проговорил Оливье.

— Я предатель. — потерянно ответила летучая обезьяна.

Дядя прислонился спиной к мачте и спросил:

— Как ты сюда попал?

— Временное правительство Изумрудного мира посчитало, что я не меньше вас виноват в произошедшем. Команда отреклась от меня. — Чича опустил голову. — Чтобы смыть позор, я пошел на штурм.

— Я так и думал. — прокомментировал дядя.

— Я хотел умереть! Я искал смерти! — горько проговорил боцман. — Парус запутал меня, я ждал смертельного удара, но гремлин пощадил меня. Теперь, я навеки служу кораблю и его капитану.

— Ладно. — проворчал Оливье. — Разберусь с тобой позже. Посиди в трюме и не высовывайся. Твое присутствие нежелательно.

— Так точно.

Летучий обезьян ушел, а я повернулся к дяде.