И Брейн пошел.

Сначала они выбрались в общий коридор, потом своим магнитным ключом охранник открыл дверцу без ручки, и они оказались в другом коридоре – тихом и чистом, носившем следы недавнего ремонта.

Брейн даже улыбнулся, настолько все здесь выглядело по-домашнему, без этого жуткого отчаяния, сквозившего от каждой детали и каждого арестанта там, в блоке.

Они подошли к двери, на которой был медицинский значок – не красный крест, к которому привык Брейн, а заковыристый знак наподобие иероглифа. Однако он в который раз отметил, что понимает значения знаков и табличек, которые попадались в коридорах и блоке.

Наконец охранник распахнул одну из дверей и сказал:

– Заходи.

Брейн прошел в ярко освещенное помещение, и в нос ударил знакомый во всех культурах и цивилизациях специфический медицинский запах, составленный из множества летучих наполнителей лекарств и антисептиков. Однако врач, а это, безусловно, был он, не имел белого халата или зеленоватого комбинезона – как в армейских госпиталях. Просто военный мундир, как сказал бы Брейн – полевой комплект.

Он был в чине предикатора, что примерно было равно майору в понятной Брейну системе.

– Кто таков?

– Брейн! – представился Брейн.

– Ага, – кивнул предикатор и, подойдя к пациенту, посмотрел на него с высоты своего роста – на полголовы выше посетителя.

– За что посажен?

Брейн не ответил. Он чувствовал какой-то подвох.

– Я задал вопрос, арестант.

Брейн продолжал молчать, глядя перед собой.

– Ну хорошо, молодец, что не болтаешь. Но я обязан заниматься здоровьем всякого дерьма вроде тебя, поэтому на вопросы, касающиеся режима питания и самочувствия, ты обязан отвечать мне. Понял?

– Да, сэр.

– Ну вот и отлично.

Предикатор вернулся к столу, взял какой-то прибор размером с книгу. С одной его стороны было несколько разноспекторных приемников и объективов, а с другой – экран.

Глядя в экран, врач обошел Брейна вокруг и, закончив осмотр, опустил прибор и улыбнулся.