Стена цеха, наконец, обрушилась под непрерывным обстрелом. По крайней мере, это было утешением. Его командир батареи прежде, чем быть убитым снайпером уже сообщил ему, что они практически исчерпали резервы боеприпасов. Радостные вопли выплеснулись из воинов, которым приказали отойти назад, и они снова хлынули вперед, наступило время для убийства. Скоро все будет закончено.

Каким-то образом по его армии пополз слух, что борьбу с ними вел легендарный Ганс. Полубог чинов, легенда, вернувшаяся, чтобы освободить их. И что-то теперь подсказывало ему, что прямо впереди находилось то место, где Ганс оказался загнанным в угол. Он уже передал приказ своим воинам, что, если кто-то сможет действительно захватить и принести ему Ганса живым, то этот воин будет назначен командиром тысячи.

Он так приказал не из-за того, что хотел, чтобы Ганс умер в муках, хотя Тамука что-то бормотал об этом. Правда в том, что Ганс должен будет умереть, а чины должны будут увидеть его мертвым, что навсегда сокрушит их надежду на сопротивление. И затем чины также должны будут погибнуть.

Ганс должен будет умереть, но сначала он хотел бы поговорить с ним. Такая привилегия у Гаарка была не раз. Он мог бы с ним пообщаться, но лишь наблюдал с расстояния. Ведь нужно было понять Кина, а Ганс был его учителем. Также он был непревзойденным противником, воином, достойным всяческого уважения за то, чего он достиг, совершив побег и проведя фланговую атаку, которая завершила Римскую кампанию, и теперь вот эту миссию.

Таким образом, однажды, он бы разделил с ним пищу и проговорил бы целую ночь. Возможно, он узнал бы что-то от него, возможно, нет, но, тем не менее, он хотел бы получить такую возможность, а затем, с приходом следующего рассвета, он предложил бы ему нож или пистолет, чтобы Ганс мог бы закончить все своей собственной рукой. Затем, после того, как чины удостоверятся, что они видят его тело, он из уважения сожжет его и развеет пепел по ветру.

Атака достигла стены, и в течение нескольких секунд воины захватили лестничную площадку, отчаянная рукопашная битва развязалась на нагроможденных руинах.

А затем он увидел их.

Командир тысячи только что подъехал, чтобы запросить приказы и его внимательный взгляд, сосредоточенный на Джураке, переместился, смотря мимо него, глаза широко распахнулись. Поднимая руку, он указал вверх.

Джурак повернулся и посмотрел. На мгновение он отказался верить своим глазам, а затем вражеский дирижабль открыл огонь.

* * *

Ганс, стоя рядом с Кетсваной, просто ждал внутри разрушенной стены. Первые из бантагов подобрались и перевалили через барьер, низко приседая, чтобы не попасть под град брошенных кирпичей и кусков железной руды. Они врезались в защитников, смертельное безумие владело ими. Несколько, посмотрев в его направлении, что-то прокричали друг другу, и пошли к нему, как будто узнавая его.