— Помогите мне встать. Не позволяйте ему увидеть меня в таком виде.

Кетсвана схватил несколько чинов, и поставил их вокруг Ганса, загораживая обзор.

Джек со своей стороны опустился на землю.

— Вам нужно отдохнуть. Не двигаться.

Ганс улыбнулся.

— Сынок, сколько уже времени я участвую в этой войне? Я не собираюсь пропускать заключительный акт. Теперь застегни на мне мою куртку.

Джек на мгновение не двигался.

— Сделай это сейчас же, сынок, — задыхаясь, сказал он сквозь сжатые зубы.

Джек положил руку на узкую грудь. Это была грудь старика, которая была переполнена неудержимой силой в юности, но теперь была впалой, плоть обвисла, как будто была готова начать отслаиваться. Кожа ощущалась холодной, липкой, и хотя он не был доктором, он мог сказать, что с сердцем было что-то не так, оно неровно билось под ребрами.

— Хорошо, — наконец прошептал он, и застегнул куртку; на пуговицах все еще были старые орлы от старой униформы армии Союза, хотя золочение уже давно истерлось.

Ганс кивнул с благодарностью.

— Теперь помогите мне встать.

Джек взял его за руку, когда Ганс стоял, то с трудом ловил воздух от боли. Он с минуту неловко покачивался, глубоко вздохнул, и казалось, как будто сердце продолжало биться на чистой силе воли.

Он медленно счистил грязь со своей куртки и вышагнул из окружения. Джек хотел остаться рядом с ним, чтобы помочь ему идти, но Кетсвана удержал его.

Ганс боролся с собой, чтобы отстраниться от боли, странное, опустошенное ощущение, что часть его уплывала. Он сосредоточился на воине перед ним, неловко прислоняясь к колесу повозки, перевозящей артиллерийские зарядные ящики. Хотя он видел его только на расстоянии, старший сержант Ганс Шудер знал, что столкнулся с Джураком, кар-картом Орды бантагов.

Он медленно приблизился, осторожно. Не считая, жара боя, последний раз он находился так близко к всаднику орды, когда он все еще был рабом, и ему стало стыдно, что старый инстинкт почти овладел им, заставляющий опустить голову и отвести глаза пока непосредственно говоришь с ним.

Он удержал зрительный контакт. Джурак немного передвинулся, и у него проскочила небольшая гримаса боли.

— Вы ранены? — спросил Ганс, снова говоря на бантагском языке, простое применение его послало холод через него, когда он тщательно подбирал слова.

Джурак сказал что-то в ответ, немного слишком быстро, и Ганс покачал головой, жест, который они также использовали.

Джурак снова заговорил, более медленно.