– Мы имеем всех и всё, в том числе права и право, – хохотнул Аксель и кивнул охране. – Давайте, только не поломайте игрушки.

Мордоворот в сером костюме шагнул, схватил Елизавету за локти; девушка резко ударила затылком в широкое лицо, развернулась, добавила коленом в пах; Игорь схватил со стола тяжёлое пресс-папье, швырнул в Акселя, тот еле успел увернуться; Белка содрала с шеи фотоаппарат, обхватила толстый объектив, словно рукоять боевого молота, и отмахивалась им; битва кипела по всему пространству кабинета, лишь Конрад стоял, привалившись к стене, а Рамиль курил и поглядывал в окно. Сказалось численное и качественное превосходство акселевской охраны, бунт был подавлен, олигарх вылез из-под стола, распорядился, скованных наручниками Елизавету, Белку и Игоря поволокли вниз. Рамиль погасил окурок о двухметровую китайскую вазу, сказал Конраду:

– Ну что, пошли. Надеюсь, дорогие тебе люди – достаточный аргумент, чтобы ты не артачился.

– Грубо сработано, Рамиль. Очень грязно.

– Тебе не угодишь, чистюля.

Конрад передёрнул плечами, сунул руки в карманы светлого плаща и пошёл к двери.

* * *

Несмотря на сопровождение машин ГИБДД и ВАИ, колонна из лимузина Акселя и микроавтобуса с охраной и пленниками двигалась медленно, объезжая бронетранспортёры на перекрёстках. Конрад смотрел сквозь тонированное стекло на пустые, замершие улицы, на нацгвардейцев в шлемах с опущенными забралами, за которыми не разглядеть глаз. На скулах Рамиля выступили розовые пятна, словно следы залеченной проказы; от возбуждения он говорил много, сбивался на таджикский, потирал руки:

– На этот раз всё выйдет, касам мехурам, может, и хорошо, что в девяностые ты пропал, тогда могло не получиться.

Когда выбрались на западный скоростной диаметр, дело пошло гораздо веселее: диаметр пустовал, лишь на пунктах оплаты торчали огородными пугалами фигуры часовых. Колонна шла под сто пятьдесят, машины сопровождения взрыкивали сиренами на пустой трассе то ли от скуки, то ли чтобы подбодрить себя; Конрад не слушал болтовню Рамиля, смотрел на мокнущие деревья, на белокожие, в черных язвах, стволы, на бессильные ветви с жёлтыми листьями, словно берёзы, увидев караван из белого полицейского «форда», рыжего фургона охраны, чёрного лимузина и серого военного джипа, хотели бросить под колёса золотые монеты, откупиться – да поняли, что не выйдет, не получится, и опустили в отчаянии руки.

Потом мчались по дамбе, рассёкшей Финский залив надвое, разлучившей воду; теперь болтал Аксель, вспоминая, как удалось поставить для строительства дамбы песка больше, чем имеется в пустынях Каракумы и Кызылкум, вместе взятых, – разумеется, только по документам; Конрад смотрел на свинцовые волны, привстающие на цыпочки при виде сверкающей колонны и тут же затихающие, замирающие.