Гонец поднялся по ступеням трона и заговорил с императором Родериком.
Джозеф чувствовал себя так, словно на него опускался топор палача. Баркас цел? Значит, живы свидетели! Тареф не сумел вывести из строя двигатели Хольцмана.
Экипаж баркаса знает, что Джозеф предал и убил Сальвадора, а вдобавок у Арракиса баркас едва смог уйти от атаковавших его кораблей «Венхолдз». Если его экипаж уцелел, они расскажут императору, что все это устроил Джозеф Венпорт.
Он повернулся к Норме и прошептал:
– Мы погибли.
Не успел задыхающийся гонец закончить сообщение, как Родерик Коррино поднялся с трона, его лицо исказила ярость.
– Вы, директор Венпорт! Вы
Он позвал стражу. Гвардейцы бросились к ним, выхватывая оружие. Они и сотня участников аудиенции окружили Джозефа. Его разорвут на части! Он не видел выхода.
– Такого развития событий я не предвидела, – сказала Норма Сенва. – Опять придется тебя спасать.
Джозеф почувствовал покалывание, и зал аудиенций затуманился и стал распадаться. Послышался хлопок от заполнения воздухом внезапно образовавшегося вакуума: Норма Сенва свернула пространство вокруг них, унеся прочь свой бак и Джозефа Венпорта.
Когда изучаешь историю, самые большие неудачи могут вдохновить на совершенствование.
Когда корабль Драйго Роджета прибыл на Денали, Эразм наконец позволил себе поверить – они в безопасности. Их положение решительно улучшилось, и он очень интересовался тем, что ожидает его и Анну Коррино.
Но это было слабым утешением после потери Гилберта и вполне вероятной гибели школы ментатов: узколобые батлерианцы либо вообще запретят преподавание, либо решительно все изменят. Эразма одолевало сильное смятение, мыслительные процессы путались, и это было совершенно непривычно. Столетиями он пытался понять переживания людей, но теперь, начиная в них вникать, независимый робот нашел, что они ему совсем не нравятся.
Эразм был глубоко встревожен. Он вспоминал день, когда шаттл Драйго устремился к свертывающему пространство кораблю на орбите Лампадаса. Даже оттуда робот продолжал наблюдать через свои шпионские глазки, но без обычной отчужденности. Он с любопытством смотрел, как его преданный воспитанник опускается на колени посреди издевающихся варваров в виду школы ментатов. Чувство утраты не поддавалось количественной оценке.
Эразм спас молодого человека из загонов для рабов на Коррине и обращался с ним исключительно хорошо. Он изменил жизнь мальчика-раба и свою тоже. Оба выросли в этом эксперименте.
И все закончилось ужасной сценой на Лампадасе. Окруженный спятившими батлерианцами, Гилберт склонил голову и закрыл глаза. Любопытно, что лицо его выражало удовлетворенность и внутренний покой. В последний миг он даже улыбнулся. Эразм этого не понимал.