— Вот ваш мост, — таксист притормозил. — Что дальше?

— Езжай до указателя.

Такси пересекло черту.

Шпарин обернулся. Позади белел указатель с блестящей отметиной.

— Ещё разок. Назад и снова вперед.

Маневр был повторен.

— Когда рак на «Холме»… — сказал Маралов. — Споет тебе веселую пестню. Или грустную.

— Куда едем? — таксист раздраженно смотрел в зеркало заднего вида.

— Поехали, мастер, кататься. Покатай нас по городу.

Таксист выругался и нажал на «газ».

* * *

Машина неслась по центральным улицам города запруженного людьми. Мелькали вывески магазинов, рекламные щиты, храмы с крестами на золоченых куполах. Такси выехало из центра и покатило по району новостроек.

— Военных нет. Растяжку видел?.. «Театр оперы и балета»… Последний сезон… «Травиата»…

— Патрулей нет, — сказал Маралов, оглядываясь. — Бабы одетые ходят. Можно сказать наглухо одетые. Не как тогда.

— А как они должны ходить? — язвительно поинтересовался таксист. — Голыми? Титями трясти?

— Голыми. Трясти и попами вилять.

— Ты из не тюрьмы, браток?

— Он из больницы, — сказал Шпарин. — Тока-тока. Взял домой на пару дней. Понаблюдать в домашней обстановке. А так перевожу из одной больницы в другую. Никак не поддаются лечению.

— Из дурдома, — Маралов поклацал зубами. — Из дурдома — в дурдом.

— Ясно, доктор! — сказал таксист. — Придурок. Он не кусается, ваш придурок?