– Это дом наш и земля наша, – сказал на сходе один из старейшин, – если не побьем врага, то и жить в позоре не будем!

Тарин знал, что никто в его армии не дрогнет и не выпустит оружия до последнего вздоха, но иноземцев вдвое больше, а вестей из северных острогов нет.

– Эх, не поспевает Никитин, – Тарин, стоя с Ван-сом в одной из башен на стене каменка, пыхтел трубкой и смотрел, как многотысячная армия иноземцев по-свойски располагается меж холмами.

– Да, – подтвердил Ванс, – утром гонец прибыл из моего отрога, говорит, кроме всякого лихого люда по трактам да протокам и нет никого окрест.

– Может, Красным лесом идут, – предположил Тарин, а потом махнул рукой и спросил: – Резерв отвел?

– Да, воевода, и засадная тысяча в Красный лес ночью ушла.

– Думаю, к ночи они начнут, так что с вечера лампады жечь, бадьи с маслом проверь.

– Сделаю.

– Ладно, как на совете решили, я у первого вала буду, ну а ты уж леса держись, не дай обойти…

– Уж который раз мне это говоришь, – Ванс прищурился единственным глазом и демонстративно начал принюхиваться, – портки-то сухи?

Друзья грустно улыбнулись, глядя в глаза друг другу, потом обнялись крепко да пошли по стенам крепости в разные стороны, не оглядываясь.

– Тарин! – прикорнувшего на вязанках стрел за земляным валом воеводу тормошил караульный.

– Чего? – воевода быстро поднялся на ноги.

– От лагеря иноземцев всадники скачут, пятеро, будто передать что хотят.

– Ну-ка, – Тарин взобрался на вал, – хм… коня подай.

Пятеро всадников в блестящих доспехах остановились на тракте, не доехав до первой линии земляных валов пару сотен шагов, к ним со стороны каменка выехал один воевода.

– Сказать чего хотите? – Тарин остановил коня в паре метров от иноземцев.

– Да, воевода Тарин, – один из всадников снял шлем.

– Скади, – удивился Тарин, – а в твоей армии что, закончились те, кто может ее повести?