Глаза шарили, искали, требовали…

В холодной дымке затуманенного сознания бились цветные бабочки воспоминаний. Но они как гусеницы еще были медлительными. Немыслимая власть над мыслями, которые можно было переложить в слова и озвучить.

— Кто нибудь! Эй! Отвяжите меня! — толком не понимая к кому САМ обращается.

ОН мог издавать звуки!

ОН, вот, слышал себя, только что!

Запах пота и ритм сердцебиения…

ЕМУ нужно было скопить некоторый запас стабильности. Свыкнуться. Обрести опыт новой жизни. Что ОН умел всегда, то возвращалось в первую очередь.

Лучше всего Карэл умел терпеть боль.

Словно расправились, раздохнулись легкие в груди. Юноша взялся дышать до головокружения глубоко и часто. Осознавая свое право на внутреннее движение. Тело точно подчинялось беззвучному приказу, обретая жизнь утраченную и возвращенную вновь.

Но боль вновь охватила его и губы дрогнули.

Болели худые оглобли, растянутых на кресте в ожидании милости, рук. Кожа на ступнях казалась задеревеневшей.

К своему удивлению Карэл обнаружил что может двигаться.

Поворот… головы.

Путы, казавшиеся бархатными как носки из теплой шерсти, струной впились под кожу. Мягкая перина пастели превратилась в посеревший брус. Ставшим на дыбы перекрестьем.

Цвет контроля — серый цвет.

Карэл висел. Он опасался не встать…

Крейг знал что встанет… Был уверен что травма была скорей психонервозным шоком.

Карэл был невероятно восхищен этой заново открытой уверенностью в своей прыти. Юноша зудел от желания совершить невозможное, обыденное чудо. Он уже ненавидел эту позу… прыгуна в воду… в небо… Он вспомнил что такое верх и низ. Он пытался запомнить себя… новым.

Окончательно оживая и довоплощаясь.

Мельчайшие неровности словно соприкасались с бороздками двигающегося внутри головы ключа. Совпадали находя свое место, соединяясь боковыми ветвями сознания.