– Я пришла сюда за ответами. Кто тот человек, которого мой муж спас из Нумеры? Что означает это почерневшее небо? И все эти смерти?

– Три вопроса. Подходящая цифра для бога. Я знаю только один ответ.

– Который?

– Смерти ничего не значат. Мне так захотелось, вот и все.

– Так это ты сделал?

– Да. Я пришел туда в своих грезах и задул свечи. Люди умерли. Сейчас я вижу четыре огонька, один маленький принадлежит твоему ребенку. Здесь с тобой есть кто-то еще?

– Да.

– Покажи их мне.

– Они в лесу.

– Кто?

– Две женщины. Они привели меня сюда.

– Пожалуй, мне нет нужды видеть их, чтобы убить. Вот! – Он придвинулся к стене и задул один огонек. Он поднес руку к уху. – Не слышу, чтобы кто-то упал. Я задую еще одну свечу, а ты слушай. Если, конечно, в следующий миг ты сама не упадешь. Интересно, если я убью ребенка, тебя это тоже убьет? Гм…

Беатрис попятилась. Этот мальчишка сумасшедший, не сомневалась она. Он задул еще одну свечу, и символ, живущий в ней, зазубренная, угловатая руна, которая умела красться и припадать к земле, завыла, издав пугающий скорбный вопль, похожий на плач по покойнику.

– Что это? – спросил Змееглаз.

Беатрис всегда подавляла руну в себе. Теперь она знала, что делала раньше у этой реки, отчего слегла тогда от болезни. Она услышала вой руны и пришла к стене, пытаясь загасить ту свечу, которая была ее жизнью, чтобы никогда больше не слышать зова этого страшного символа. Тогда у нее не получилось, поэтому ее одолела лихорадка, болезнь и безумие. Беатрис пыталась умереть, но не смогла. Это было еще до Луиса, до любви, и сейчас, стоя перед жутким подростком, она хотела жить.

Она не стала удерживать руну, она отпустила ее, раскрыв свое сознание, словно убрала огромную запруду на реке, течение которой до сих пор сдерживала всеми силами. Руна взвизгивала и подвывала, ярилась, как загнанный в угол волк. Деревья заколыхались, но не от ветра. Из леса надвигалось что-то.

Змееглаз завороженно смотрел на оставшиеся на стене огоньки. Из леса донесся раскатистый рык, звериный крик, несущий угрозу, пробуждающий древние страхи, немедленно заставляющий собраться.

Из-за деревьев вышел Аземар, только это был не Аземар. Беатрис видела человека, однако перед мысленным взором стоял образ волка. А потом она увидела и его, огромного, черного с проседью зверя со сверкающими зелеными глазами, который низко рычал, угрожая.

Змееглаз указал на стену.

– Здесь нет огня этого волка, – сказал он. – Если это ты призвала его, госпожа, то лучше прогони обратно, а не то я задую твою свечу так же запросто, как и остальные.