— Тупые скоты, — сказал он, усаживаясь на землю, чтобы зализать рану на плече и многочисленные царапины на боках.

— Им негде было набираться ума, — сказал я, ложась рядом с Коу и закрывая глаза. — А лакомясь мозгами своих соплеменников, они растеряли последний. Генка говорил, что в мозге человека содержится какая-то хрень…

— Они не люди.

— Но похожи, правда? Ещё больше чем ойду.

— Всё равно, скоты. Нельзя постоянно жрать себе подобных.

— Но вы ведь едите, — возразил я.

— Так это просто обычай Брачных боёв. Съедая сердце побеждённого кербера, ты наследуешь его храбрость и силу. Остальное ешь потому, что дико хочется жрать, а охотиться мочи нет, да и отойти никуда нельзя. Бои, знаешь ли, на дружеские посиделки не похожи — после них дней пять отлёживаешься и ещё десять дней тебя шатает. Без поединков не обходится никак, щенки прыгают по тебе днём и ночью и жёны пристают то по очереди, то все сразу… А вообще-то керберы у нас табу. Даже вот эти, трёхголовые. — Тотигай помолчал, подумал и справедливости ради добавил: — Ну, разве что в крайних случаях, с полной голодухи, чтоб самому не умереть…

— А у пхаясо тут что — страна изобилия? — лениво спросил я. — Да у них вся жизнь сплошной крайний случай. Поэтому и жрут всё подряд не глядя, и при встрече не спрашивают, с Земли ты или с Додхара. Но мразь они, конечно, изрядная, с этим ядом своим.

Говорилось мне с трудом, но так я чувствовал себя лучше. Напряжение беспощадной драки уходило, оставляя после себя пустоту. Мышцы ныли после долгого непрерывного лазанья по скалам и между ними. Когда немного полегчало, повернулся к Коу. В её взгляде была такая боль, что я невольно скрипнул зубами.

— Вот видишь, мы тебя не бросили, — сказал я, подталкивая край своего тощего рюкзака ей под голову. Бессильные слёзы выплеснулись из её глаз, как из двух переполненных озёр. — Не бойся, мы тебя не бросим никогда. Потерпи ещё чуть-чуть, скоро тебе будет совсем не больно.

— Ты вырезал рану? — спросил Тотигай.

— Нет. Стрела попала прямо между двух позвонков. Не вырезать никак.

— Жаль. Я встречался с одним созерцателем, который долго жил в Кайрори. Ему стрела попала в руку, так он себе кусок бицепса выпилил недоделанным каменным ножом. И выжил.

— Ну, созерцатели и так против ядов сильны. Слышал, что они и после стрел кентавров оставались живы.

Я поднялся и пошёл к убитому Тотигаем керберу. Здесь можно было кое-чем поживиться, и я принялся снимать шкуру.

— Что ты делаешь? — удивился Тотигай.

— Хочу вырезать рёбра вместе с куском хребтины. Сделаю для Коу корсет. Иначе я не смогу её нести, когда спина совсем размягчится.