— Что дальше? — спросил Инсар.

— Подойди к этой громадине, — смагор указал на обелиск, — и коснись его.

— И только?

Смагор кивнул.

Инсар подошёл к обелиску, поднёс ладонь и дотронулся ею до ровной глади, на которой были высечены письмена. Монумент завибрировал и начал рушиться, превращаясь в белый пепел. Смагоры довольно улыбались. Когда от памятника почти ничего не осталось, на чёрном квадрате, напоминавшем алтарь, образовался длинный сверкающий артефакт — копьё Зохора или могущественный трезубец Хсара.

— Фантастика! Я видел нечто подобное во снах, в видениях. Но не понимал о чём они. Этим самым копьём Зохор в вашем кино проткнул Хсара?

— Повторяю, то было не кино! — возмутился смагор. — То была память миллиарда Алокаев и Шиверов, заключённая в разум Глыбы, а значит и Заентога.

— Типа искусственный интеллект? — спросила Джулия.

— Вроде того, — сдался карлик.

Бутон копья был закрыт. А на его конце угрожающе поблёскивала тонкая шпилька, проткнувшая грудь воплощения Хсара.

— Джулия, — обратился смагор и припал на одно колено, — мы просим тебя не злиться на нас, простить и более никогда не держать обиды за те страшные муки, которым тебя подвергли, соблюдая обряд инициации. Атлас жив, мы гарантируем. Но прими ваше расставание как дар, ибо взамен ты получишь куда больше.

— Где Атлас?

— Мы не знаем, — признался смагор, — но он жив. Ручаемся.

— И чем вы собираетесь откупиться?

— Возьми трезубец и не выпускай его из своих рук до тех пор, пока мы тебе не скажем.

— Почему я, а не Инсар?

— Балай-де-утран не может касаться трезубца. Таков завет Хсара.

— Что за бред?! — прикрикнул Инсар. — В чём тогда смысл?

— Просто слушайте нас. Мы ваши проводники. И знайте: Зуверфы покинули вас, чтобы оживить Заентог. Им необходимо время, чтобы восстановиться. Потому вам придётся справляться без них. Но мы будем рядом.

— Есть у меня один такой засранец, — Инсар не унимался, — так он прикидывался дурачком до тех пор, пока ему не захотели вспороть пузо! И только тогда он стал разговорчивее!