— В двух словах: ты примешь мою сторону, а твой знакомый умрёт.

— Есть альтернатива?

Ван Дарвик дал понять, что её нет. И добавил:

— Ты выросла и похорошела, но материнская наивность в тебе неискоренима. Она жалела всех подряд.

— В том числе и верного Маятника?

Ван Дарвик снова не ответил.

— Зачем ты пришёл?

— Поздороваться.

— Ну, привет. Легче стало? Если не собираешься посвящать меня в то дерьмо, которое ты в очередной раз навалил, то лучше проваливай!

Разговор закончился, толком не начавшись. Оло Ван пожелал доброй ночи и покинул номер. Джулия пошла за ним, но герметичная белая дверь комнаты, закрывшаяся за спиной Ван Дарвика, теперь оставалась недвижимой. Система защиты объявила о своей неспособности пропустить человека, не занесённого в протокол безопасности. Джулия психанула, швырнула в дверь вазу, затем стул, и на этом успокоилась. Оло Ван Дарвик был верен себе: скрытен, лаконичен и эгоистичен. Потому стоило ждать удобного случая и начать действовать самой. Что ж, не впервой. Чёрт возьми, дайте ей только шанс!

* * *

— Ку-ку, Инсар! Проснись, наше всё, — говорил знакомый металлический голос. Инсар узнал его. Асмар Мбалли. Поганый железный калека, который строил из себя мессию.

Инсар очнулся, открыл глаза. Холодная влажная земля. Он в клетке. Зуверфы снова далеко. Захотелось выть, будто битая брошенная собака, но Килоди сдержался.

— Не слишком комфортные нары? А у твоей подружки всё по первому разряду, — Асмар Мбалли сидел на маленьком деревянной стуле, облокотившись о решётку. На нём висел его старый потрёпанный синий плащ, который теперь напоминал необъёмную сутану.

— Объясняй, во что я ввязался?! — Инсар размял затёкшую шею, осмотрелся — кирпич и сталь. Однако вполне приличный сортир и умывальник. Инсар сел на своей койке и уставился на Мбалли. Горел тусклый свет, будто где-то теплилась лучина или на входе догорал факел.

— Ты, наверно, ужасно голоден?

Килоди хранил молчание, уставившись на хромированную морду.

— Чего желаешь на ужин? Время позднее, но ничего, успеем.

— Издеваешься надо мной? — заскрежетал зубами Килоди.

— Глумиться над голодным человеком — кощунственно. Так что не тяни и выбери жратву.