Жеан вспомнил девушку, воду, солнечный свет, а затем тень – тень Волка, который заслонял все это, тень, в которую превратился он сам. Он не услышал воя, он услышал лишь собственный голос, вопящий в ночи, тоскующий по Элис, по той, кем была эта девушка в его памяти:

– Я здесь, а ты где?

Глава сорок седьмая. Тень Волка

Глава сорок седьмая. Тень Волка

Кюльва сидел, освещенный огнем, и недобро сверкал на Элис глазами. В «теплый дом» монастыря набилось столько народу, что Элис предпочла устроиться на углу крытой галереи.

Леший был внутри, развлекал викингов разными историями. Она услышала несколько слов на латыни: «верблюд», «мошонка» – и догадалась, что он рассказывает свой знаменитый анекдот о том, как сарацин лишился мужского достоинства, когда его лягнул верблюд, которого он пытался кастрировать. Элис слышала в голосе купца нервозные нотки, которых викинги, кажется, не замечали, и поняла, что Леший держится из последних сил. И голос у него был постаревший. Ему хотелось посидеть у огня с кружкой, но чтобы вокруг были друзья и у ног лежала любимая собака, а не в толпе чужаков. Она наблюдала за ним по утрам, когда он поднимался с постели у догорающего костра, хрустя суставами, приседал, замирал, вытягивал ногу, снова поднимался, сгорбившись и так и не выпрямив ногу до конца. Когда он заново разводил костер и усаживался, греясь на утреннем солнышке, то был уже в полном порядке и мог двигаться дальше. Однако она понимала, что купец смертельно устал.

А она сама? Ее особенная чувствительность была при ней с самого детства, позволяла ей слышать людей как музыку и видеть их в цвете, однако Элис редко пользовалась этим даром, чтобы заглянуть внутрь себя. Она смотрела на Кюльву, который, насупившись, сидел в углу, положив на колени топор. Рядом с ним устроился его брат – огромный, тупоумный; мышцы у него на руках были в обхвате толще ее бедра. Боится ли она смерти? Да. Она слышала голосок, шепчущий в голове: «Это уже было раньше».

Кому принадлежит этот голос? Девочке или женщине, она так и не смогла определить точно. Он был надтреснутый и хриплый, полный му́ки.

Элис так устала, что не могла даже пошевелиться, устала от теней, глядящих на нее, от ужасов, спрятанных за повседневными переживаниями, от снов, в которых разгуливали чудовища, истекавшие в темноте потом и слюной.

Она знала, что завтра умрет. Но ее камеристка в Лоше как-то рассказывала, что перед смертью у тебя перед глазами проносится вся прожитая жизнь. У Элис и проноситься было нечему. Кто она такая? Женщина, все предназначение которой – замужество, товар, который одно государство предлагает другому, и ее красота – лишь залог того, что сделка окажется выгодной, она позволит заполучить в союзники графа, герцога или даже короля, чтобы затем передвинуть войска туда или сюда. Что ж, значит, она важная особа. Только она не чувствует себя важной. Она – словно тряпка, которая болтается на ветру.