Хог смутился. Он не понимал, почему ему был задан этот вопрос.

— Я должен ответить, господин Член Совета?

— Хорошо. Можете не отвечать. Я лишь хочу убедиться, что никто из них не вернется сюда.

— В этом нет оснований сомневаться, — неловко вымолвил Хог, — а могу я задать вопрос?

Вантен поколдовал над сенсорной панелью.

— Никогда до конца не мог разобраться с этой электроникой.

Наконец, из стены выдвинулся блок и на разносе появились две дымящиеся чашки с ароматным тэйхо.

— Задавайте Ваш вопрос, Хог, — кивнул тот, — хотя я знаю, о чем он.

Немного замявшись, Рэм спросил:

— Скажите, зачем нужно физическое уничтожение? Ведь после зомбирования они все равно не жильцы.

В тишине были слышны причмокивания, с которыми Вантен наслаждался напитком.

— Замечательный тэйхо. Рекомендую, — он снова приложился к чашке, — странный вопрос, мой друг. Вы, как будто забыли, как они поступили с нами. Или… поступят, если Вам угодно обращать внимание на детали. Что-то не очень их волновал этот вопрос, — в интонации Вантена проступила злоба.

— Месть! Я так и подумал.

— Это не просто месть, — отозвался Член Совета, — это суть мироустройства. Они всегда должны быть там, где мы захотим, и умирать, когда мы захотим. Это наш мир.

Хог молчал. Ему не хотелось перечить начальству, поскольку в чем-то тот был прав. Да и небезопасно это — возражать Члену Совета Корпорации с его ментальными возможностями. Однако совесть его не была спокойна. Почти шесть миллионов загубленных душ, хотя и людей, поколебали былую уверенность в правильности избранной тактики решения стоящих перед ИМСами задач. Не осталось уже той стройности рассуждений, которая была в момент посвящения. Весь проект вдруг начал невыносимо смердить.

Но не столько эти сомнения волновали сейчас Хога, сколько жгучий взгляд Вантена, судя по всему, старавшегося пробить защиту и влезть в его мозги.