– Они у вас? – спросил он Рэкхема.

Рэкхем достал из внутреннего кармана пиджака конверт. Боб открыл клапан, извлек тонкую стопку бумаг и передал их Петре.

– Это наше свидетельство о разводе, – сказал он.

Петра сразу же все поняла. Боб собирался лететь без нее. Намеревался оставить на Земле с нормальными детьми, забрав с собой в космос троих с синдромом. Он хотел дать ей свободу, чтобы она могла снова вступить в брак.

– Ты мой муж, – сказала она, разрывая бумаги пополам.

– Есть копии. Развод имеет законную силу, нравится это тебе или нет и независимо от того, стои́т ли на документе твоя подпись. Ты больше не замужняя женщина.

– Почему? Потому что ты считаешь, будто я смогу выйти замуж за другого?

– Но у нас законные права на всех детей, – продолжал Боб, не обращая на нее внимания. – Они не незаконнорожденные, не сироты, не усыновленные. Они дети разведенных родителей, пятеро из которых отданы под опеку тебе, а трое – мне. Если когда-нибудь найдется девятый, он будет под твоей опекой.

– Девятый – единственная причина, по которой я вообще все это слушаю, – рявкнула Петра. – Потому что, если ты останешься, ты умрешь, а если улетим мы оба, может остаться ребенок, который…

Но злость не позволила ей закончить. Когда Боб все это замышлял, он не мог знать о недостающем ребенке. Он просто сам все решил и скрывал от нее… сколько времени?

– И давно ты все это задумал? – спросила Петра; по ее лицу текли слезы, но голос звучал достаточно ровно.

– После того как мы нашли Рамона и поняли, что нормальные дети все-таки есть, – ответил Боб.

– Все несколько сложнее, – сказал Рэкхем. – Петра, я знаю, насколько это для тебя тяжело…

– Нет, не знаете.

– Еще как знаю, черт побери! – бросил Рэкхем. – Я оставил на Земле семью, отправившись в такое же релятивистское путешествие туда и обратно. Перед отлетом я развелся с женой. У меня есть ее письма, и все они полны злости и горечи. А потом – слова примирения. И еще одно длинное письмо, незадолго до ее смерти, где она писала, что счастлива со своим вторым мужем, что у детей все сложилось хорошо и что она до сих пор меня любит. Мне хотелось покончить с собой, но я сделал то, что должен был сделать. Так что не говори мне, будто я не знаю, насколько это тяжко.

– У вас не было выбора, – возразила Петра. – Но я могу полететь с Бобом. Мы можем взять с собой всех детей и…

– Петра, – сказал Боб, – будь у нас сиамские близнецы, мы бы их разделили, даже если бы один из них был обречен на смерть, чтобы нормальной жизнью смог жить хотя бы второй.

Петра не могла больше сдерживать слезы. Да, она понимала ход его рассуждений. Дети без синдрома могли жить нормальной жизнью на Земле. Зачем обрекать их на детство в замкнутом пространстве космического корабля, если у них есть все шансы на счастье?