Петра больше не могла сдержаться. Чувства, которые копились в ней в течение года, хотя ее подчиненным начинало казаться, будто у нее вообще нет никаких чувств, выплеснулись наружу – но лишь на минуту. Взяв себя в руки, она дала Питеру знак читать дальше.

– «А когда я буду рассказывать детям про маленькую девочку, которую мы назвали в твою честь, я стану звать ее Пронырой, чтобы ее не путали с тобой. Тебе самой незачем так ее называть, но я решил, что ты – единственная Петра, которую я на самом деле знал, а Проныра заслужила, чтобы кого-то назвали в честь нее».

Расплакавшись, Петра прижалась к Питеру, и он обнял ее – как друг, как отец. Он не произнес ни слова – никаких «все в порядке» или «я понимаю», возможно, потому, что все было далеко не в порядке и ему хватало ума сообразить, что на самом деле он ничего не понимает.

Заговорил он лишь тогда, когда она постепенно успокоилась, а еще кто-то из детей, войдя в гостиную, громко объявил:

– Тетя плачет!

Выпрямившись, Петра погладила Питера по руке:

– Спасибо. Извини.

– Был бы рад, если бы письмо оказалось длиннее, – сказал Питер. – Скорее всего, мысль пришла ему в голову в последний момент.

– Он отлично все придумал, – ответила Петра.

– Он даже не подписался.

– Не важно.

– Но он думал о тебе и о детях. Позаботился, чтобы и ты, и он знали всех детей под теми же именами.

Петра кивнула, боясь, что расплачется снова.

– Пойду, – сказал Питер. – И не вернусь, пока ты меня не позовешь.

– Приходи как обычно, – отозвалась она. – Не хочу, чтобы из-за моего возвращения дети лишились того, кого они любят.

– Спасибо.

Петра не ответила. Ей хотелось поблагодарить его за то, что он прочитал ей письмо и любезно позволил дать волю чувствам у него на груди, но она не была уверена, что сможет это сказать, и потому лишь махнула рукой.

Петра была даже рада, что смогла выплакаться. Войдя в кухню, она умылась, слушая, как маленькая Петра – Проныра – снова говорит «Тетя плачет», а затем, уже успокоившись, сказала девочке:

– Я плакала от радости, что увидела тебя. Я так по тебе скучала. Ты меня не помнишь, но я твоя мама.

– Мы каждое утро и вечер показываем им твою фотографию, – сказала миссис Дельфики. – И они ее целуют.