Акинлей была единственной из калачакра, кто знал о том, что Винсенту не удалось стереть мою память. Никому другому я не осмелился об этом рассказать.

– Я думаю, что тот, кто устроил все это, временно затаился, – сказал я. – И если я его не найду, он нападет на клуб снова.

– Для того чтобы рассчитаться с ним, времени у нас более чем достаточно. Разве не так?

– Возможно, так. А может быть, и нет. Время всегда было проблемой для членов клуба «Хронос». У нас всегда было его слишком много, поэтому мы не научились его ценить.

Я предоставил Акинлей заниматься делами клуба, а сам в 1947 году полетел в Америку в качестве эксперта по вопросам стратегической дезинформации с удостоверением небольшой британской газеты, которое должно было дать мне необходимую свободу передвижения в поисках Винсента Ранкиса.

Где бы он ни находился, для меня было очевидно, что он не бездействует. В продаже уже появились цветные телевизоры, а ученые спорили о том, когда человек впервые ступит на поверхность Луны. Америка была на подъеме – страна-победительница, несокрушимая и успешная. Началась ядерная эра, и казалось, что уже совсем скоро люди будут летать в ракетах на работу. Темной тучей на горизонте была советская угроза, но большинство американцев пребывали в уверенности, что с ней как-нибудь удастся справиться – как и приструнить тех немногих граждан внутри страны, которые стали жертвой вражеской пропаганды. Черт возьми, ведь хорошие парни всегда побеждают! Раньше мне доводилось подолгу жить в Америке, но я впервые оказался в Штатах практически сразу после окончания Второй мировой войны. Движение в защиту гражданских прав, Вьетнам, Уотергейт – все это было еще в будущем.

На этот раз меня поразила теплота оказанного мне в Америке приема. Я постоянно слышал приветственные возгласы и дружелюбные реплики в свой адрес, даже когда заходил в аптеку, чтобы купить зубную щетку («Отличный выбор, сэр!»). Не мог я не обратить внимания и на то, что в магазинах продавались товары для дома, которых еще не должно было быть в природе. Сидя в гостиничном номере и глядя на экран цветного телевизора, я невольно подумал, сможет ли сенатор Маккарти собрать вокруг себя так много сторонников, если любой может увидеть неприятные красные пятна на его лице. В черно-белом варианте сенатор выглядел куда более презентабельно и в гораздо большей степени внушал доверие.

К счастью, не я один заметил, что Америка совершила технологический прорыв. В средствах массовой информации то и дело появлялись статьи о новых научных открытиях. Журналы окрестили период с 1945 по 1950 год эпохой изобретений. Выступая по телевидению, Эйзенхауэр предупредил нацию не только о том, что военно-промышленный комплекс набирает чрезмерный вес и влияние, но и об опасностях, которые несет с собой эпоха стали, меди и беспроводных технологий. К 1953 году фонари в крупных американских городах заменили на галогенные, самым популярным антидепрессантом стал валиум, а громоздкие и неудобные очки стали уступать место контактным линзам. Я же с изумлением наблюдал, как общество 1953 года с жадностью и некоторой опаской потребляет технологии 60-х.