Квантовое зеркало.

Увидеть мир глазами Бога.

Мир рушится.

Мы не можем это остановить.

Квантовое зеркало.

Оставайтесь здесь, рядом со мной.

Винсент, это я сорвал план по созданию квантового зеркала. Сделать это оказалось нетрудно.

Ты решил, что я больше не ученый и не смогу помогать тебе, как когда-то в России. Ты пришел к выводу, что мои познания в физике равны нулю, что я понятия не имею даже об элементарных вещах и уж тем более не смогу разобраться в технологиях, на сотни лет опережающих свое время, которые ты создавал в недрах Швейцарских Альп. В течение нескольких жизней я был для тебя всего лишь администратором, мальчиком на побегушках. Целых девять месяцев я провел в горной пещере, наблюдая за тем, как идея квантового зеркала воплощается в жизнь. Я знал, что ты близок к достижению своей цели, очень близок. На мой стол часто попадали отчеты о проводимых работах – ты полагал, что я в них ничего не пойму. Но я понимал, Винсент, еще как понимал. По сути, я был единственным человеком, который мог в полной мере оценить, насколько далеко ты продвинулся. Именно я, когда мне было поручено заказать в специальной лаборатории торий-234, заменил в бланке четверку на единицу и заказал торий-231. Именно я якобы из соображений экономии укоротил в спецификации стержни из бора на несколько миллиметров – а это были очень важные миллиметры! Не кто иной, как я, внес небольшие искажения в расчеты, что в итоге привело к весьма серьезным отклонениям.

Наверное, ты захочешь узнать, зачем я это сделал. Сможешь ли ты поверить мне, если я скажу, что хотел сохранить существующую Вселенную в неизменном виде? Возможно, это звучит слишком напыщенно и высокопарно. Но кто ты такой, чтобы менять окружающий мир только ради того, чтобы удовлетворить свою тягу к знаниям?

А может, я просто действовал по привычке? Ведь я потратил на розыски Винсента столько времени – и все это время считал своим долгом его остановить.

Может, из ревности?

Пожалуй – отчасти.

Из мести?

Мне на протяжении долгого времени было настолько комфортно с тобой, что зачастую я просто не хотел ворошить самые страшные страницы нашего общего прошлого. Трудно хранить в душе жажду мести на протяжении многих веков, но…

Все дело в памяти. Я мнемоник, а мнемоники ничего не забывают. Поэтому я по-прежнему помню, как глотал крысиный яд в Петроке-112, помню прикосновение электродов к голове, помню боль от пронзающего все мое тело электрического тока. Помню, как во время второй процедуры Забвения ты говорил – так надо, Гарри, все это к лучшему. И про Дженни я тоже помню.