Да, я сделал это из мести. И еще, пожалуй, из-за ощущения, будто во мне все же что-то умерло, и единственный способ оживить это «что-то» – почувствовать, что я делаю какое-то дело, которое без всяких натяжек можно назвать добрым.

Да, я совершенно сознательно помешал созданию квантового зеркала. Я прекрасно осознавал, что того, что я сделал, для этого будет вполне достаточно. Я понимал, что это отбросит работы над проектом на пятьдесят лет назад, и знал, что ты никогда не заподозришь, что в этом повинен я.

Испытания должны были состояться летом, хотя в огромной пещере, вырубленной в теле горы, круглый год было одинаково жарко и сыро. Когда Винсент в день Ч вошел в мой кабинет, лицо его было раскрасневшимся после утренней пробежки по коридорам подземной лаборатории – он совершал подобный моцион так же регулярно, как и во время работы в Петроке-112, где наматывал круги по тропинке, проложенной в снегу по периметру бетонного ангара.

– Ну что, вы идете? – спросил он.

Я осторожно отложил ручку, скрестил руки на груди и сказал:

– Винсент, мне очень приятно видеть вас счастливым, но у меня, как вам прекрасно известно, есть проблема, которую необходимо решить. В столовой обнаружились пятьдесят банок с просроченным консервированным тунцом. Сейчас я занят тем, что пишу по этому поводу жалобу. Я вкладываю в это дело всю душу, а вы мне мешаете.

Винсент раздраженно выдохнул сквозь сжатые губы:

– Послушайте, Гарри, я очень ценю вашу работу. Но поймите, сегодняшнее испытание, возможно, станет настоящей революцией в истории человечества, и это все же важнее, чем несколько банок протухших консервов. Поэтому собирайтесь поскорее и пойдемте со мной.

– Винсент…

– Пожалуйста, поторопитесь. – Винсент взял меня за локоть.

Я недовольно заворчал, надевая счетчик радиоактивности. Мы вышли в коридор. Пока мы спускались вниз, в сердце горы, я без конца бубнил что-то про испортившиеся консервы, гниющий салат и про то, как дорого обходится работа холодильных установок.

– Гарри! – не выдержал наконец Винсент. – На кону судьба человечества, всей Вселенной. Забудьте же про свой чертов салат!

За смотровым стеклом, по другую сторону которого находилась махина квантового зеркала, собралось около тридцати человек. Огромное устройство немного напоминало ракету. От него во все стороны расходились провода и кабели. Ко многим из них были подсоединены компьютеры, опережавшие время на добрых пятьдесят лет. Среди присутствующих в смотровом зале я был единственным человеком, не имевшим отношения к науке. Однако Винсент, подведя меня к месту, с которого открывался самый лучший обзор, заявил: