– Я и так дома, – улыбнулся он.

– Присядь, отдохни, – сказала она, кивая в сторону скамейки. – Обождешь нас здесь. Мы ненадолго сходим вон туда.

Эцио согласился. София догнала детей. Эцио смотрел им вслед. Скамейка была удобная. Он больше не кашлял. Боль в груди постепенно уходила.

Он смотрел на прохожих, идущих в обе стороны. Это нехитрое занятие доставляло ему удовольствие. Он вдыхал запахи рынка, приносимые ветром. То и дело до ушей Эцио долетали обрывки разговоров торговцев и покупателей.

– Мне здесь хорошо, – негромко произнес Эцио.

Он чувствовал себя дома. Он наконец-то был дома.

Его идиллию нарушил голос молодого итальянца, плюхнувшегося на другой конец скамейки. Чувствовалось, парень говорит сам с собой. На Эцио он даже не взглянул.

– Al diavolo! Ненавижу этот проклятый город. Эх, был бы я сейчас в Риме! Я слышал, женщины там, как… вино из спелого «санджовезе». Не то что здесь, в этой Firenze!

Он даже плюнул.

Эцио повернулся к нему.

– Вряд ли Флоренция виновата в ваших неудачах, – сказал он, опечаленный услышанным от парня.

– Что вы сказали?

Эцио собирался ответить, но грудь вновь сдавило болью. Он вздрогнул и стал ртом глотать воздух.

– Успокойтесь, дедушка.

Эцио начал заваливаться на скамейку. Парень схватил его за руку. У этого капризного молодого человека была на удивление сильная рука. Лицо парня почему-то показалось Эцио знакомым. Но откуда? Какая странная фантазия. Эцио тряхнул головой, прогоняя эту мысль.

Парень внимательно посмотрел на Аудиторе и улыбнулся. Эцио ответил улыбкой.

– Вам отдохнуть надо, – сказал парень.

Он встал и пошел дальше. Эцио запоздало кивнул, глядя вслед. Он привалился к спинке скамейки, глядя на редеющую толпу и отыскивая глазами Софию. Она стояла около лотка зеленщика, выбирая овощи. Рядом Флавия и Марчелло затеяли игру.

Эцио прикрыл глаза и стал глубоко дышать. Боль улеглась совсем. Прав был этот парень. Ему действительно надо отдохнуть…