— Проедемся посмотрим, как продвигаются дела? — обратился Эндрю к окружающим.

— Многое, как я и надеялся, было сделано на прошлой неделе, сэр, — сказал Майна.

— Ладно, майор, показывайте дорогу.

Все забрались в повозку. Калинка уселся впереди, взял вожжи и пустил двух мощных лошадей рысью.

Проезжая вдоль строящейся железной дороги, они видели сотни людей на насыпи, в то время как другие тащили привязанные к спинам корзины, сгибаясь под тяжестью щебенки. Калинка добродушно перебрасывался шутками с рабочими. Несколько раз он спрыгивал с повозки, чтобы помочь делом или советом, после чего быстро вскакивал обратно, и они ехали дальше.

— Он прирожденный политик: ворочает рельсы, чтобы продемонстрировать, как он близок к простому народу, — бросил Эмил, когда Калинка в очередной раз спрыгнул с повозки и принялся помогать рабочим выкапывать камень из промерзшей земли.

— Старина Авраам номер два, — сказал Эндрю, и все засмеялись. Они остановились перед огромной площадкой шириной в четверть мили. На площадке толпилось несколько тысяч человек.

Эндрю приказал остановить повозку и спрыгнул с нее.

— Ганс!

Старый сержант повернулся, лицо его было раздраженным. При виде Эндрю он опять повернулся к солдатам:

— Рота, смирно!

Сотни его подопечных вытянулись, прижав к плечу деревянные палки, заменявшие им мушкеты.

— И вы называете себя солдатами! — заорал Ганс, но его русский трудно было понять, и, махнув рукой, он разразился потоком брани на английском.

Тем не менее солдаты, казалось, его поняли, так как вид у них был расстроенный.

Эндрю подошел к Гансу и подождал, пока тот выскажет все, что у него наболело. Выпустив пар, Ганс повернулся к Эндрю и отдал ему честь.

— Сэр, рота A Первого Суздальского полка сочтет за честь быть проинспектированной вами, сэр.

— Благодарю вас, сержант.

— Рота, на караул!

Солдаты вскинули свои деревянные палки и застыли, глядя прямо перед собой.

Эндрю направился вдоль строя, а Ганс почтительно следовал за ним.