«Ну конечно, — подумал он, — Ганс собирается уйти последним».

Натиск бантагов становился все сильнее, и он чувствовал, что еще немного, и его люди ударятся в панику.

— Сегодня все будет не так, как на Потомаке! — прокричал Григорий. — Тогда вы остались сдерживать врагов, а сейчас настала моя очередь!

Ганс вытащил из кармана плитку табака, подаренную ему Гаарком.

— Угощайся.

— И как вам может нравиться эта отрава? Впрочем, не откажусь.

Откусив кусок от предложенной плитки, Григорий чуть не подавился, но тут же продолжил:

— Вы, главное, выведите отсюда людей, сэр. Я пойду сразу за вами.

— Все будет наоборот, Григорий, и это приказ.

Ганс бросил взгляд со стены на улицу внизу. Легкое полевое орудие, установленное напротив ворот во внутренний город, было сметено огнем бронепоезда. Еще одна их пушка располагалась под углом к воротам и уже дважды отбрасывала отряды бантагских воинов, стреляя по ним картечью с убойного расстояния.

— Сэр!

Один из зулусов, поддерживавший простреленную руку, окликнул снизу Ганса.

— Все люди из храма уже спустились к северным воротам. Меня послали сказать вам, что пора уходить.

Гонец побежал обратно к реке, а пришедший вместе с ним Кетсвана поднялся на стену к Гансу с Григорием.

Старый сержант обвел взглядом своих людей. Дело предстояло нелегкое. Небольшой отряд должен был задержаться на стене еще по крайней мере на пару минут. Иначе у ворот, ведущих к пристани, образуется давка, а бантаги сядут им на пятки. Он уже отобрал добровольцев, которые задержатся здесь вместе с ним, а остальным был отдан приказ зарядить свои винтовки, прислонить их к брустверу, слезать вниз и бежать к реке. Он со своими помощниками будет быстро перебегать от одного ружья к другому, стрелять из них и тем самым создавать иллюзию, что все защитники крепости по-прежнему остаются на своих местах.

— Приготовьтесь бежать!

Все быстро зарядили свои винтовки и поставили их у бруствера дулами вверх.

Он начал поворачиваться к суздальцу.

— Так, Гриша, бери ноги в руки и…