Спустя два месяца врачи отдали Бориса на поруки Розе, и та с помощью друзей увезла его в загородный дом на окраине Канари с отличным видом на реку и малым количеством людей в округе. За прошедшее время Роза как раз успела подготовить всё для последующей реабилитации хорона и жалела только об одном: что все её наработки теперь принадлежат МД и она не может их усовершенствовать, чтобы вдруг однажды совершить очередной прорыв и суметь посредством вируса окончательно залечить Бориса.

Брак они зарегистрировали в тот же день, что Борис вышел из комы: получив от медсестры сообщение, что хорон пришёл в сознание и адекватно воспринимает реальность, Роза вызвала в его палату заранее нанятого через Рэкса нотариуса и самого Рэкса, и от Бориса потребовалось только кивнуть в ответ на её предложение пожениться. Кажется, он не так сильно удивился, как рассчитывала артау, но недостаточность восприятия вполне можно было списать на черепно-мозговую травму. Главное, что она сделала всё, что хотела, и наконец-то сумела договориться с самой собой. И с Бориса станется, как только он сможет нормально разговаривать, насмешливо сказать ей, что ему обязательно нужно покалечиться, чтобы она поняла его важность для своей жизни...

Но до этого ещё надо было дожить. Врачи давали Борису неплохие прогнозы, и Роза была готова на всё, лишь бы ещё сократить время его восстановления. Отныне все её исследования, на которые у неё иногда появлялись часы в перерывах между уходом за мужем и сном, были посвящены разработке вещества, ускоряющего регенерацию тканей - хотя бы у хоронов. Закапываясь туда всё дальше, Роза только с большей горечью осознавала, что с этой ролью куда лучше справился бы её недоизученный вирус. Интересно, почему Рэкс и Аспитис сочли необходимым отобрать его у неё? Рэкс не смог сказать ей на этот счёт ничего определённого, единственная надежда оставалась на то, что Аспитис сам по прошествии времени выйдет с ним на связь, когда разберётся с этими открытиями.

Иного развития событий Роза и не предполагала. Поэтому крайне удивилась, когда однажды тёплым июльским утром в калитку её дома раздался звонок и за забором она обнаружила смуглого черноволосого хорона в зелёном длиннополом пиджаке, такого же цвета брюках, чёрной рубашке с белым галстуком и двух вельков чуть позади: молодого, с военной выправкой и тёмной тамасской полосой ото лба к затылку, и лет на двадцать пять старше его, опирающегося на трость. У главного в их тройке, кстати, тоже была трость - из белого дерева, с кроваво-красным рубином-набалдашником, и, наверное, именно по ней Роза и узнала этого хорона, которого ранее видела всего-то один раз на фото.