Солдату из Южного наконец-то удалось вскрыть дверь, за которой хранилось оружие каннибалов. Чудом уцелев от разлетающихся во все стороны, смертельных лепестков, Давид краем глаза заметил, как солдат бросил на землю ставший бесполезным РПГ.

Стародубу повезло не так сильно. Он захрипел и схватился за разорванную осколком грудь. Кровь толчками выплёскивалась из рванной небольшой раны, в то время как из другого конца осколок вырвал целый шмат мяса вместе кусочками рёбер. Бородач страшно выкатил глаза из орбит, и пошатываясь шагнул навстречу.

Герой занёс над головой молот и, вложив в бросок всё тело, на выдохе метнул его во врага. Молот с треском ударил в грудь, ломая остатки рёбер и позвоночник, и Стародуб отлетел на пару метров, рухнул на землю. Герой подобрал с земли один из оброненных ножей и стал над харкающим кусочками лёгкого, поверженным врагом.

— Ты! Ты убил и замучил всех этих людей! — Проорал герой, склоняясь над старающимся уползти Стародубом. — А потом ты пожрал их плоть, и заставил остальных… Это по твоей вине они все погибли! Посмотри на меня! Посмотри! Я хочу увидеть в тебе хоть отголосок раскаянья…

Давид остановился на полу слове. Из-под косматых бровей на него посмотрели глаза зверя, и ничего в них не было человеческого. Кривая улыбка растянула его губы, показывая ряд заточенных треугольных зубов. Струйка крови медленно поползла из ухмыляющегося рта, впитываясь в сырую землю. Перед ним лежал обыкновенный Homo sapiens с точно таким же строением тела, и мыслящим, любящим своих близких и детей разумом. Но он давно перестал быть человеком, полностью покорившись звериному началу. Искорка, вложенная в его душу Богом, давно погасла, и на её место пришла беспросветная тьма. Нет, это был не человек…. А всего лишь кровожадный зверь в его обличии.

Нож со свистом прорезал воздух и вонзился в глазное яблоко бородача, погружаясь все глубже и глубже, вспарывая лезвием серое вещество в черепной коробке.

— Гори в аду тварь! — С чувством плюнул герой, на бьющегося в конвульсиях и попутно опорожняющего свой кишечник, Стародуба.

Оглядев поле боя, он понял, что всё уже кончено. Деревня полыхала ярким пламенем, вокруг лежали мёртвые тела каннибалов, а между ними ходили немногочисленные выжившие заключённые. Фёдор по-прежнему метался по полю боя с ополоумевшими глазами и проступившей на губах пенной. Медвежонок яростно трепал ещё горячий труп девушки, и герой быстро преодолев расстояние, отпихнул его сильным пинком. Миша недовольно зарычал, но перечить не посмел. А про себя Давид подумал, что: «Нечего приучать зверёныша к вкусу человеческой плоти. А то не дай Бог пристраститься».