У Ридена было заготовлено несколько планов отступления, но сейчас, спешно анализируя их, перебежчик понимал, насколько они несовершенны. А ведь осуществлять их придется скорее, чем предполагалось… главная опасность сейчас — Мейер. Сибовец — не дурак, он и без помощи своего «партнера» поймет, как мало времени у него остается. Как скоро придется кончать с восстанием, пока это не сделали за него.

«Придется искусственно замедлять события. Тянуть время, пока не придумаю что-нибудь получше».

Отвратительный план. Но другого не было.

— Вы предпочитаете быструю смерть?

— Если до этого дойдет — да, — мрачно кивнул Вельн, переводя на собеседника тяжелый взгляд. — А еще я предпочитаю хрупкую, но надежду на победу верному поражению. К тому же, — он криво усмехнулся, — мой сын поднимет восстание внутри восстания, если я снова пойду на попятную. Особенно при таких обстоятельствах.

«Вот здесь он абсолютно прав. Попробовать отговорить этого маньяка от «освободительной войны» — все равно, что оттащить голодного волка от раненой дичи. А зубы-то у зверя будь здоров… и он уже успел вкусить власти. Обожания и полного повиновения своих людей. Если бы у восстания и впрямь были шансы на победу, чувствую, недолго бы Вельн-старший оставался королем».

— Кстати, где он? Я ничего не слышал от его высочества с той битвы. Думаю, его бы тоже заинтересовали новости.

Вопрос был отнюдь не праздным: во время последнего сеанса связи Сельвин Вельн вскользь обмолвился о незначительном ранении… а понимание слова «незначительное» у этого типа было весьма размытым.

Как бы бывший разведчик ни относился к этому фанатику, сейчас их жизни были прочно связаны: погибнет принц — погибнет восстание, лишенное лидера. А значит, погибнет и Риден — ставший бесполезным куда раньше, чем думалось его «покровителю».

Вельн-старший покачал головой:

— Он не выходил на связь почти два дня. Впрочем, ничего необычного в этом нет.

«Ничего необычного, это верно… но подобное молчание обычно заканчивается совершенно непредсказуемыми авантюрами. Мне только не хватало, чтобы этот шаак решил в очередной раз посвоевольничать! А еще может оказаться, что ранен он был куда серьезнее, чем хотел показать».

Оба варианта Ридена категорически не устраивали. А значит, нуждались в проверке и своевременном пресечении.

В ночь после битвы его осведомители доложили, что Сельвин Вельн, перебросившись парой слов с Бернардом Алароном, отбыл в неизвестном направлении. То, что направился он не в штаб, было очевидно.

«Остается только личная резиденция в Гвардейском парке. Что ж, с меня не убудет проведать нашего дорогого принца и поинтересоваться, чем он занимается, пока дело всей его жизни летит к чертям».