Станис Дасаль всецело отдавался застолью, хлебая ром, как воду и воспринимая окружающее в радужных тонах. Ближайшее будущее представлялось ему более-менее ясно, и эта ясность вряд ли обрадовала бы следователя Шерлока Тумберга. Единственным темным пятном в радужном сиянии была мысль о том, что на Гренделе не удалось разжиться раритетами. Но из этого не стоило делать проблемы. «Раритетов на наш век хватит», – хоть Умелец и не слышал этого выражения Юри Урбанта, но думал так же.

Супертанк Бенедикт Спиноза тоже присутствовал на этой гулянке посредством воздушного разведчика, но участия в разговорах не принимал. Он продолжал копаться в своих базах и все-таки нашел еще одно – кроме исчезновения переключателя – свидетельство того, что настоящее несколько изменилось. И касалось это изменение стихотворения Алькора – того самого стихотворения, которое бронеходу очень нравилось и которое он давно знал наизусть. Называлось оно «Моя печаль» и прежде было таким:

Теперь же первая строка выглядела таким образом: «Безмолвна, отрешенна вышина». Нельзя сказать, что она была хуже – но она была другой. И сам Алькор эту поправку, разумеется, внести бы не смог. Да, настоящее немного изменилось…

Впрочем, совсем чуть-чуть и не в худшую сторону. Во всяком случае, Бенедикту Спинозе очень хотелось, чтобы было именно так.