— Госпожа, — повторил Сэйзед, снова подталкивая Вин.

Она позволила усадить себя в карету. Контраст казался ей немыслимым. Изысканные, любезные вельможи, танцы, бальный зал, залитый светом, сверкающий драгоценностями… и смерть во дворе, в тумане. Им что, наплевать? А может, они ничего не знают?

«Это Последняя империя, Вин, — напомнила она себе, когда карета тронулась с места. — Не забывай о пепле потому, что увидела несколько клочков шелка. Если бы те люди узнали, что ты — скаа, они бы зарезали тебя с такой же легкостью, с какой стражник убил бедного мальчика».

Это была отрезвляющая мысль, и Вин не думала ни о чем другом, пока они возвращались в Феллис.

19

19

Мы с Квааном встретились случайно — хотя, полагаю, он сказал бы, что нас свело Провидение.

С тех пор я успел познакомиться со многими террисийскими философами. Все до единого, они люди большой мудрости и унылого здравомыслия. От них просто исходит волна важности.

Другое дело — Кваан. Он так же не похож на пророка, как я — на героя. Он никогда не выглядел ни напыщенным мудрецом, ни ученым теологом. Когда мы познакомились, он занимался глупейшим исследованием в великой хленнийской библиотеке, — насколько я понял, он всерьез пытался разобраться, способны ли деревья думать.

Я бы посмеялся над тем, что именно ему довелось разыскать Великого Героя из террисийских пророчеств, если бы события приняли хоть самую малость иной оборот.

Кельсер ощутил в тумане биение другой алломантической силы. Вибрация накатывала на него ритмично, как набегают волны на безмятежный берег. Она была слабой, но угадывалась безошибочно.

Кельсер прильнул к невысокой стене сада, прислушиваясь к вибрации. Белый туман клубился вокруг, безразличный ко всему, и лишь те его клочки, что оказывались рядом с телом Кельсера, притягивались к его алломантии.

Он всматривался в ночь, разжигая олово и пытаясь найти другого алломанта. Кельсер как будто заметил фигуру, прижавшуюся к стене неподалеку, но не был уверен. Однако вибрацию он узнал. Каждый из металлов, будучи подожженным, подавал четкий сигнал, понятный тому, кто умел обращаться с бронзой. Человек в отдалении поддерживал горение олова, так же как и четверо других, которых ощущал Кельсер, — они прятались вокруг крепости Текиэль. Пять ищеек расположились по периметру, следя за темнотой и высматривая посторонних.

Кельсер улыбнулся. Великие Дома начали нервничать. Такой Дом, как Текиэль, мог себе, конечно, позволить содержать пятерых ищеек, но ведь знатные алломанты наверняка оскорблялись, если их заставляли играть роль простых стражников. И если здесь стояли в охране пять наблюдателей, то, вероятно, несколько громил, стрелков и хватателей тоже вышли в дозор. Лютадельская знать потихоньку готовилась к войне.