Остальные постояльцы, по одному спускавшиеся к завтраку, с опаской поглядывали на новых шумных соседей. Многие изменяли своим привычкам и пересаживались из-за облюбованных столов на другие, подальше.

В разгар перепалки подошла Гильда. Она деловито сгребла в пустую миску всю грязную посуду и быстро протерла стол.

– Кто тут говорил про два рыманских банкнота? – спросила она, внимательно посмотрев в глаза каждому из сидящих за столом.

Услышав эти слова, Патлатый как-то сразу сник. Он сел обратно на скамью, между двумя своими друзьями, и вперил глаза в стол. Чтобы накормить Патлатого, никто доставать свои два банкнота не спешил, а свои деньги водились у него крайне редко.

Груць хохотнул и, облокотившись, глянул через стол на своего подельника:

– Мне тут тоже послышалось что-то подобное или я ошибся?

Патлатый постарался вжаться в спинку скамьи так, чтобы плечи сидящих по обе стороны мужчин скрыли его от взгляда главаря. Сам Патлатый мог бы сейчас надавать Крайту оплеух за нерасторопность и заставить сделать то, что ему требовалось, но при Груце он старался себя вести по-человечески, соблюдая правила игры, принятые в обществе. Среди этих людей почему-то не было принято отнимать друг у друга еду, вещи и женщин вот так, в открытую. Груць учил, что надо затаиться и ждать момента, что надо делать все тихо и незаметно. Груць называл это – «красивая работа». К слову сказать, Патлатый вырос среди тех, у кого правила игры были совсем иные, и теперь ему приходилось переучиваться. Это до сих пор давалось с трудом, и он часто забывался. Патлатый был плохим учеником.

Дагир спустился со второго этажа больше для того, чтобы посмотреть, что там за гвалт, чем для того, чтобы подкрепиться. Вверенная его заботам госпожа все еще спала, и возникший шум мог помешать ее покою. Вот он и решил узнать, что к чему.

Харадцу достаточно было бросить беглый взгляд на столовую залу, чтобы понять, кто из присутствующих в ней людей что из себя представляет. Вон там двое сидят – это гонцы с вестями, у них белые руки, привыкшие работать с бумагой и пером. За другими столами группами сидят возницы, все из разных краев, что видно по одежде, и держат путь в разные стороны. Особняком сидит путешественник – может, купец, ищущий новые рынки, может, ученый государственный муж, а может, вообще – шпион. Веселая шумная компания занимает стол вдоль окон у выхода. Колоритные молодые люди – несомненно воры.

За ближним к Дагиру столом сидел Миллек. Он быстро поедал свой завтрак, стараясь побыстрее закончить и спрятаться в своей комнате, подальше от вынужденного и явно непредсказуемого соседства.