Наконец мы тоже покидаем железный саркофаг, из которого не чаяли выбраться, и оказываемся на свежем воздухе. Сырой, прогорклый, пропитанный гарью, порохом и кровью, но гораздо приятнее могильного смрада ангара.

Вокруг царит полнейшее разорение. Теперь я знаю, как выглядел Сталинград осенью сорок второго. Близлежащие постройки горят, выгорели дотла или разрушены под основание. Изрытая бомбами земля тоже в огне. Повсюду воронки, окружённые вырванными из земли комьями грязи и камней. Трупы «прокажённых» и беженцев смешались друг с другом – смерть уравняла всех. Тут и там видны оторванные части тел. Некоторые торчат из-под слоя мусора, как бы призывая на помощь, другие висят на уцелевших частях стен и на ветвях деревьев.

Посреди этого хаоса бродят «прокажённые». Их немного, но они ещё представляют опасность. Тех, кто решается подойти слишком близко, отстреливают Михась с Евой.

Виталика нигде не видно.

– Сюда! – кричит нам Ваня. – Быстрее!

Он стоит на пятачке парковки возле старой «шестёрки». Той самой, которую тщетно пытались завести беженцы перед началом бомбёжки и которая каким-то чудом осталась цела. Зато здание офиса позади превратилось в груду развалин.

Привлечённые звуками выстрелов, в нашу сторону бегут ещё «прокажённые». Через минуту их станет слишком много.

Мы подбегаем к Ване, на ходу отстреливаясь. Тот уже за рулём машины.

– Толкайте! Давайте-давайте, быстрее!

– Она не заведётся, Вано! – говорит Михась. – Это кусок дерьма!

– Я и похуже заводил! Толкайте!

Дружно налегаем на «шестёрку», толкая её по рыхлой земле к переставшим существовать воротам. Здание офиса и парковка находятся на возвышении, поэтому скоро дорога уходит под горку, и толкать становится легче. «Шестёрка» набирает ход, подпрыгивая на кочках и скрипя, как несмазанная телега. Когда она разгоняется так, что мы не успеваем за ней, Ваня бросает сцепление.

Машина вздрагивает… и взрывается хриплым рокотом мотора.

– Скорее! Залезайте!

– Стойте… – нас догоняет задыхающийся Арт, ведомый под руки Сашей и Лилит. – Надо подождать Виталика.

Он совсем плох – вот-вот потеряет сознание от боли и усталости. Возможно, сейчас ему так и следует поступить.

«Прокажённые» наступают со всех сторон – выстрелы становятся чаще, привлекая ещё больше «прокажённых». Это замкнутый круг.

– Я пуст! – кричит Михась.

Я пересыпаю ему в карман все свои патроны. Ева забирает остатки у Вани и хватает меня за руку:

– Надо уходить!