Мы трамбуемся в машину как попало. Последний «прокажённый» был убит из арбалета, причём на это потребовалось сразу три стрелы. Группа «прокажённых» на дороге неумолимо приближается.

Внутри так тесно, что мои недавние раны снова открываются и кровоточат. Рядом со мной Женя – его одежда пропиталась от крови, разбитое лицо распухло, словно он упал на пчелиный улей. Помимо нас на заднем сиденье девчонки и Арт. Михась с Евой уместились на переднем.

Мы лежим друг на друге, истекая кровью и охая от боли, когда Ваня влетает в очередную яму. Не знаю, каким образом он умудряется находить дорогу на развороченной, испещрённой воронками земле, но мы движемся вперёд, планомерно набирая скорость. «Шестёрка» ревёт каждой новой передачей, подвеска визжит на кочках.

– Держитесь! – предупреждает Ваня.

Я замечаю впереди группу «прокажённых», на которых не осталось патронов. Ваня идёт на таран.

От удара с машины срывает крышку капота. Кузов вибрирует так сильно, что мне кажется, он вот-вот развалится. Мы прорвались через живой заслон, убив двух «прокажённых» и ранив ещё нескольких.

Едем дальше, не снижая скорости. «Прокажённые» продолжают преследование. То и дело Ваня кричит «держитесь!», и тогда машина подскакивает так, что мы бьёмся головами о потолок.

Я – сплошной комок боли. Представляю, каково сейчас Жене и, в особенности, Арту. Если раньше он вскрикивал, то сейчас просто утробно мычит.

Спустя пять минут мучительной тряски, мы видим впереди просёлок, огибающий поле и выходящий на Малиновского. Мы почти выбрались из Промзоны.

Потом Михась и Ева начинают кричать.

20:51

Из их криков становится ясно, что они видят Виталика. Неимоверным усилием заставляю себя приподнять голову и посмотреть в окно.

Мы проезжаем мимо пустыря, усеянного грудами камней – всё, что осталось от базы стройматериалов. Вдали, метрах в трёхстах от нас, я различаю человеческую фигуру. Лица с такого расстояния не разобрать, но по одежде и телосложению понятно, что это Виталик.

Он бежит из последних сил, преследуемый двумя десятками прокажённых. Не верится, что он успел уйти так далеко. Видно, как он измотан. Его бег становится всё медленнее, прерывистее. То и дело он спотыкается о камни. Наконец, сбивается на шаг и останавливается.

В машине царит гробовое молчание. Мы заворожённо наблюдаем в окна за происходящим, не смея верить глазам. Нам кажется, что это дурной сон, что так не бывает взаправду.

Никогда не чувствовал себя настолько близко к смерти.

Виталик замирает посреди пустыря, тяжело дыша, ссутулив спину, будто придавленный тяжестью всего того, что нам пришлось пережить за последнюю неделю. Он очень устал. Его усталость передаётся мне, и на одно мгновение я хочу оказаться на его месте. Я хочу, чтобы всё, наконец, закончилось. Я хочу, чтобы утихла боль. Я хочу отдохнуть.