– Хм-м, – есаул через стол посмотрел на Биллинга, – а три проблемы, это – Философ, Петр и креофиты?

– Да, и предлагаю начать с Петра. Мысли есть?

Есаул еще некоторое время мрачно разглядывал физиономию инспектора, словно прикидывая: «А стоит ли с этим типом, вообще, дело иметь?», потом со вздохом пожал плечами:

– Надо бы с профессором поговорить, он человек влиятельный, его тут, наверное, до икоты уважают. Если слово замолвит, командор наш точно в штаны наделает.

– Это профессор Стайн, да?

– Угу. Только не понятно, как с ним связаться. Позвонить нечем, под дверью околачиваться глупо, все равно никто не откроет… хотя знаю! Есть вариант.

– Узнаю ухмылку, – вздохнул Биллинг.

– Ерунда! Возьмем бластер и пальнем в профессорские ворота. Вот увидишь, все сбегутся. Там и поговорим.

– М-да. Второй счет от лунитов наше казначейство точно не переживет, – Биллинг на секунду представил себе роскошный кабинет главного бухгалтера Управления, унылую, будто высохшую физиономию его обитателя, становившуюся совсем кислой при виде любого платежного поручения.

– Вот черт! Дырки голимые, я ж забыл – бластер из каюты нельзя вынести, – Штимер чуть не плюнул с досады, но не нашел сразу подходящей плевательницы.

– А что так?

– Распоряжение командора и автоматика на твоих дверях, – аккуратно прицелившись, Штимер плюнул в пепельницу на ручке собственного кресла, не попал и принялся, морщась, стирать плевок платком.

– Я, конечно, не собирался палить по профессорским воротам, но мы, как пара инвалидов, ни черта не можем. Куда ни кинь – всюду клин. Короче говоря, толковых идей нет, – Биллинг тяжело вздохнул и снова принялся теребить браслет. – Штим, скажи, пожалуйста, ты когда-нибудь видел меня в полосатых трусах?

– Ха! Хороший вопрос. Когда мы с тобой последний раз ходили к девочкам…

– Я серьезно.

– А можно узнать, с какой целью интересуетесь?

– Помнишь, ты спрашивал, когда у меня голова болела? Так вот, совсем недавно! Так прихватило, что врагу не пожелаешь, а видения, глюки разные – почище твоего будут. И тоже все подряд зловещие.

– Фиолетовую черноту видел?

– Да нет, мне человек мерещился, который намекал, что всем скоро конец.

– А при чем тут трусы?