Собственно президент был в непрерывном шоке от следующих друг за другом потрясных событий, — начиная с созерцания тет-а-тет упакованного в стеклянную коробочку у стен мавзолея на Красной Площади ядерного джина, — и заканчивая полетом через сверкающий коридор преисподней в контейнере, очень напоминающем саркофаг, он материализовался и выпал из пространства в предгорьях Алтая.

Президент уже бывшей Раши появился на вершине одного из древних курганов, заросших буйным разнотравьем, среди азиатского летнего зноя, заливающихся в экстазе жаворонков и стрекотания кузнечиков. Курган остался здесь еще с тех древних доисторических времен когда по окрестностям скакали на диких полуприрученных лошадях орды кочевников, скифы и соорудили надгробные насыпи над ушедшими в мир иной предводителями и военоначальниками.

Современные потомки кочевников и пастухи почитали курганы как святыни в которых живут добрые и злые духи, и местные шаманы отрывались на ночных тусовках у разведенных неподалеку кострищ, обкурившись, они в трансе взывали к духам за помощью в решении насущных народных нужд за определеную мзду.

Недалеко от кургана в мирной пасторальной идиллии паслись небольшие отары коз и овец, бродил по траве табун лошадей, пастухи прямо у подножия сидели кружком вокруг костерка, над которым булькал в закопченой посудине чай с саломасом. Посудина похоже была немногим моложе этого кургана, типа такая медная древняя штуковина, покрытая ржавчиной и грязью веков, возможно в ней заваривал чай сам хозяин этого кургана, который теперь почивал под гигантским слоем земли и камней. Один из пастухов как раз размачивал эту тему, нудно гудя горлом, бренча и подыгрывая себе на нехитрой деревяшке с двумя струнами из козьих жил, он уже дошел в душещипательной фольклорной песне до того места, где удалой всадник подхватывает симпатичную аборигенку и вихрем мчится по степи к ближним кустам.

И вдруг в самом интересном месте — из воздуха, и как бы падая с небес, на вершине кургана возникает древний дух и хозяин местных гор и степей, и судя по внешнему прикиду в сравнении с драными ватными халатами пастухов — похоже очень даже крутой и самый главный дух, дух-начальник.

Поющий акын подавился своим языком и затих с вытаращенными глазами, а пастушья бригада уперлась в землю лбами и била поклоны явленному духу, пока тот не соизволил сойти с кургана вниз к тихим аборигенам. Вся компания — и дух и аборигены потихоньку приходили в себя, каждый по-своему — первый очухался дух-президент поскольку как известно голод не тетка. Обретя дар речи, он очень настойчивыми пинками по возвышающимся над землей жопам, и при помощи кратких и красочных, но не слишком печатных и благопристойных народных выражений, и таких же жестов, он действительно дал понять присутствующему народу кто тут есть ху. А затем, когда всех пастухов проняло это осознание и они сгрудились в одну кучку и внимали ему, он попросил чего-нибудь пожрать. Ему дали лепешек домашнего производства и еще налили жирного наваристого чаю, но после первого же глотка непривычные к такой экзотике внутренности президента-духа вывернуло наружу, и пастухи поняли, что сидящий в нем дух сильно сердится.