— Опять ты Пелагея, — брезгливо скривив рот, пробормотал он. — Ну… чего тебе надо? — старушка пыталась приложиться к его ладони, но пухлая ладошка все время норовила избежать поцелуя. — Говори скорее…

— Я же батюшка не за себя…, — поймав, наконец руку, она приложилась к ладони, от чего лицо батюшки скривилось еще больше. — Не за себя прошу… За соседа Митрошку. Детишки же у него малые остались! Малятки совсем. Цельный день голосят, не переставая! Как третьего дни забрали его германы, так и не слуху не духу…, — голос у бабули был звонким и разносился по всей улице. — Что же это делается такое? Митрошка же генвалид! Кому он такой нужен? Калека! Кто же тепереча детишек кормить-то будет? Батюшка, подсоби! Родимый, Христа ради…

Про себя отец Александр благодарил бога за то, что на улице почти ни кого не было.

— Опять ты, дура-баба за старое принялась!? И убери ты от меня эту богомерзкую штуку! Сказано тебе, разберутся там и без тебя! — прошипел священник, своими мощными телесами нависая над бабулей, которая тыкала в него крохотной деревяшкой. — Что же тебе не …, — вдруг он поперхнулся. — Ладно, Пелагея, иди! Иди! Завтре, поговорю я, — старушка вновь начала кланяться, бормоча благодарственные слова. — Все, все, иди, — через какие-то доли секунды он уже не помнил ни о ней, ни о своем обещании. — Да, это же Мыкола…

Отец Александр сделал несколько шагов вперед, продолжая пристально наблюдать за идущим шагов за триста человеком. Невысокий, плотный, тот уверенно шел в сторону здания больницы.

— Он, он, стервец, — священник с выпученными от ярости глазами, замотал головой, высматривая ближайший патруль. — Мыкола! Стой! — придерживая рясу руками, он побежал за ним. — Стой! — его подбитый гвоздями сапоги выбивали по брусчатке замысловатую дробь. — Куда?! — с хрипение воздух вырывался из разинутого рта. — А! Давай! Так его, поганца!

Выбежавшие из какого-то кабака солдаты мигом сориентировались в обстановке.

— Stehen! Stehen! — проорал первый солдат, мордастый детина в потертых штанах и выцветшем кителе. — Kurt, halten Sie ihn! — второй, едва бросив взгляд на запыхавшегося священника, кинулся на бегущего впереди него человека.

…Неожиданная встреча получила продолжение через несколько часов в здании комендатуры, куда священника препроводили на пару с задержанным.

— Я знаю, что вы прекрасно говорите по-немецки…. Вы поступили как истинный патриот! — с пафосом по-немецки произнес полный человек, у которого на плечах тщательно выглаженного кителя которого тускло блестело серебро витых погон. — Ваш поступок достоин награды, и поверьте мне, Рейх никогда такого не забывает, — в этот момент он многозначительно посмотрел на стоявшего немного в стороне молодого офицера. — Давайте пройдем вниз и послушаем, что там рассказывает задержанный.