А ещё ему были критически нужны документы на чужое имя. Чужая легенда, новая личина. Увы, но это так. Так что если побег и удавался, то беглец, или бегун, как их тут порой называли, по понятным причинам никогда не хотел рассказывать и подробно описывать, как же ему удалось пройти с севера на юг через весь край-лагерь. Как и какой кровью он добыл нормальную гражданскую одежду и деньги, где взял надежный паспорт, по которому и стал жить после этого… Это равносильно приговору и поныне, общественному, во всяком случае. Даже в семьях этих удачливых людей родные не знают деталей, а многие и вообще ничего не знают о побеге предка. Никто ничего не поведает, разве что могилы. Когда после Игарки показывался мыс Черва, пассажиры теплохода могли услышать от знающего человека рассказ о трагедии, разыгравшейся в этих местах зимой сорок третьего — бежавшие из Норильска ЗК вышли на зимовье, запаслись у местных продовольствием и пошли дальше. Но затем, испугавшись, что их могут выдать, вернулись и уничтожили всю семью. Долгое время на месте захоронения убитых с реки виднелись пять крестов.

До революции главным заградительным кордоном на водном пути с севера на юг являлось Ворогово, где стоял небольшой гарнизон жандармерии. Они осматривали все проходящие суда и задерживали пытавшихся бежать ссыльных. На таежных тропах и в Осиновском пороге, который не минуешь, несли круглосуточный дозор секреты.

Важным звеном противодействия побегам были казаки и казачьи сёла-станицы, такие, как Казачинское и Атаманово, сёла-перехваты. Для них жители всех поселений северней были потенциальными беглыми и врагами народа и государства. У северян к потомкам казачков тоже имелось особое почтение, аж до семидесятых: прибыл на севера, так в лампасах или в кителе лучше от пристани не отходи! Этот же совет относился и к человеку официального вида в очках да с портфелем, дети ссыльных всё помнили... Под мох спрячут.

Даже когда Норильский комбинат организовал возле деревни Атаманово комплекс пионерских лагерей «Таёжный», отношение местных к его обитателям не изменилось — прибыли обитатели Норильлага! Дети государственных преступников. Правда, серьёзное предприятие, гигант цветной металлургии, терпеть такое не собиралось, и всех оголтелых быстро вычистили.

После смерти Сталина систему свернули, но обстановка лучше не стала, количество краевых тюрем и колоний, куда отправляли заключённых со всей страны, оставалось огромным. Многие освобождённые пытались временно зацепиться тут, встречались и беглые, прячущиеся по чащобам.