Чернота из Кощеевых Костей лилась и истекала до самого подножия холма. А достигнув его – останавливалась и застывала, как будто обозначая границу. Но границу чего?

Угрим закончил волшбу. Пелена над холмом рассеялась, песок под ногами из черного стал темно-серым. Одинокая дюна, поднятая магией среди волнистых песков, выделялась на фоне светло-желтой равнины, словно подкрашенная.

– Что ты сделал, коназ? – хмуро спросил Огадай.

– Закрылся от Темных Троп, – усмехнулся Угрим. – У меня нет Длинной Стены, оберегающей целые царства, но в трех Костях достаточно силы, чтобы оградить от чужой магии небольшой холмик. Ханец не сможет протянуть сюда свою Тропу. Так я буду чувствовать себя спокойнее.

Что ж, весьма разумно и предусмотрительно. Тимофей помнил, как латинянский маг Михель Шотте, открыв свою Тропу под татарским шаманом, втянул в нее и самого шамана и принадлежавший ему колдовской кристалл. Для шамана тогда все закончилось печально.

– Теперь это место хорошо защищено, – продолжал князь. – Здесь будет моя и ваша ставки. Здесь будут храниться Кости. И отсюда, от этого холма войска пойдут на штурм.

– Эту бы кучу, да к Стене привалить, – притопнув ногой по затвердевшему песку, сказал Феодорлих. – По такому намету воины легко поднялись бы наверх.

Угрим ему не ответил.

– Помнится, под Острожцем вы, князь, погубили немало моих бойцов, двинув на них от крепости земляной вал, – вновь заговорил император. На этот раз – громче и настойчивее.

Единственный глаз Феодорлиха сверлил волхва.

– То было под Острожцем, – отозвался, наконец, Угрим. – А к ханьской Стене невозможно подвести ни насыпь, ни подкоп. Уж если она срезает Темные Тропы, то и намет из песка разметает в пыль.

Помолчав, князь добавил:

– На эту Стену можно гнать только людей.

– Не забывай, коназ, это наши люди, – сквозь зубы напомнил Огадай.

– Других у меня нет, – пожал плечами Угрим.

Угрим, Феодорлих и Огадай совещались недолго. По большому счету они и не совещались вовсе. Ищерский князь просто высказывал свои соображения по поводу штурма и – больше для порядка – спрашивал мнения союзников. Император и хан, споря, кривясь и артачась, в итоге все же соглашались со всеми предложениями князя-волхва. Не могли не согласиться. Ни тот, ни другой не были сведущи в войнах магов, а потому вынуждены были уступать главенство ищерскому волхву.

Угрим решительно брал в руки бразды правления чужими войсками. Его просьбы, обращенные к Феодорлиху и Огадаю, по сути, являлись завуалированными приказами. Формально император и хан оставались полководцами своих армий, но Угрим ненавязчиво начинал командовать ими самими.