Угрим пристально смотрел на гречанку.
– И знаешь, Тимофей, быть может, нам повезло, что Стена не успела взять все, и мы поднялись на нее раньше, чем рассчитывал ханец.
Тимофей вспомнил, как под ногами рассыпалась кладка. Да, возможно, им очень повезло. Будь у Длинной Стены побольше времени, и не будь ханьская Стена столь широка и прочна, возможно, она разрушила бы себя быстрее, чем Угрим сотворил бы останавливающее заклинание. А смерть под развалинами – не самая лучшая смерть.
Тимофей снова перевел взгляд на Арину.
– Что ты намереваешься теперь делать с гречанкой, княже?
– Брать, – отрезал Угрим.
Тимофей удивленно поднял глаза на князя. Брать? В каком смысле?
– Ханец взял из нее свое, Стена пыталась взять свое, и я тоже возьму кое-что, что мне необходимо, – пояснил Угрим.
Не совсем, впрочем, понятно.
– Я хочу знать, куда подевался ханьский колдун и куда он унес Кощеевы Кости.
Ага, вот теперь понятно. Но ведь гречанка во время штурма лежала в бессознательном состоянии, и к тому же была замурована в кладку…
– Думаешь, Арине это известно? – с сомнением сказал Тимофей.
– Ей – вряд ли. Но об этом может знать Стена, с которой Арина до сих пор связана. Я не владею ханьской магией, и я не умею приказывать этой Стене. Зато я могу вызнать все, что видела и что знает Стена, от Арины.
Ну да… Если магический щит полумертвой гречанки, действительно, раздавлен, и она больше не способна закрываться от воздействия извне…
Пальцами правой руки Угрим поочередно коснулся самоцветов, лежавших у его ног. Затем положил левую ладонь на лоб гречанки. Уставился тяжелым взглядом в ее лицо.
Тимофею показалось, будто лицевые мышцы Арины дрогнули. Или это колдовское марево окутало ее голову?
Князь всматривался в лицо своей бывшей супруги несколько долгих мгновений. Нет, определенно, ресницы и губы Арины чуть дрогнули…
Угрим убрал руку со лба Арины. Вздохнул.
Тимофей смотрел на князя. Так и подмывало спросить, что ему удалось узнать, но задавать вопросы Тимофей не решался. Очень уж смурной был у Угрима вид.
Князь заговорил сам.