Ханьская Стена была широка, ее боевые площадки и переходные галереи – просторны. Конный воин, пригнувшись, мог въехать даже в арки башен. Всадники въезжали, проезжали башни насквозь, ломились по бесконечной прямой Стене-дороге вперед и вперед…

Атака заброшенной на Стену конницы оказалась столь внезапной, стремительной и сокрушительной, что ханьцы не успели перекрыть проходы между пролетами. Через несколько минут изрядный участок Стены и с полдесятка башен были захвачены штурмующими.

За конницей по колдовскому пути повалила пехота. Оборона врага была прорвана, дальнейшее сопротивление не имело смысла. Хотя ханьцы дрались свирепо и не желали сдаваться, исход сражения был предрешен.

И все же под конец случилась одна неожиданность. Крайне неприятная.

Дернулась твердь под ногами. Верхний ярус Стены вдруг ожил, колыхнулся змеей вправо-влево… вверх-вниз. Волнение шло от башни, на которой прежде сражался ханьский колдун, и распространялось по всему захваченному участку. Со Стены горохом посыпались люди и кони. Прочная кладка начала расползаться.

Да, странно повела себя Стена. Очень-очень странно…

Тимофей едва удержался у осыпающегося заборала.

– Кости! – донесся до него крик Угрима. – Кости береги!

Ясно было, что князь сейчас беспокоился вовсе не о его, Тимофеевых, костях. Князя волновали Черные Кости Кощея.

Тимофей вцепился в седельные сумы с колдовскими самоцветами. Главное – не дать выскользнуть кристаллам.

Стена аж ходила ходуном. Конская туша под Тимофеем сползала к краю боевой площадки.

Угрим ловко соскочил с седла. Княжеский конь шарахнулся в сторону и с отчаянным ржанием исчез за развалившимся внутреним заграждением.

Князь приложил руки к треснувшему каменному зубцу. Прикрыл глаза.

Короткое заклинание, повторенное несколько раз…

Сотрясающаяся Стена постепенно начала успокаиваться.

Еще пара-тройка заклинаний.

Княжеская волшба возымела действие! Все закончилось. Накренившаяся, перекошенная, полуобвалившаяся с покосившимися и осыпавшимися башнями, некогда неприступная ханьская Длинная Стена теперь походила на старые руины.

Латиняне, татары и ханьцы, удержавшиеся наверху, недоуменно осматривались вокруг и осторожно ступали по расшатанным камням.

Битва стихла сама собой.

В белых пыльных облачках вились тонкие темные струйки, поднимавшиеся из глубоких трещин. Остатки навьего мрака выходили из камней и глины и рассеивались быстрее, чем оседала пыль. Из усмиренной Стены вытекали последние силы.