Когда Зверь накопит силы после сна, он без труда уничтожит весь мир, чтобы воссоздать его затем в соответствии с собственными вкусами и стремлениями. Много лет назад, в эпоху нашествия Темного леса, Дункан дал клятву, что скорее умрет, чем позволит чему-нибудь подобному произойти на земле. Клятва эта никакими сроками не ограничивалась, а значит, он не должен забывать о ней никогда. И как бы ни был сержант напуган, долг и честь велят ему исполнить то, ради чего он сюда пришел. «Но почему я? — мелькнула вдруг мысль. — Потому что больше некому. Потому что это твоя работа. И именно ты за это в ответе». Двух мнений на этот счет быть не может: Макнейл вспомнил еще одну свою клятву — отомстить за погибших в крепости детей, — и решимости у него прибавилось. Он глубоко вздохнул и наклонил клинок, направив острие прямо на необъятный светящийся зрачок.

«Прощай, Джессика. И ты, Гайлс. Я всегда гордился тем, что работаю с вами. Прощай, Констанция. В конце концов ты оказалась чертовски толковой ведьмой. И ты, Саламандра: Мне жаль, что все тогда так скверно вышло».

Адское Орудие наконец осознало, что намерен проделать его новый обладатель, и яростно взвыло в голове Макнейла, но было уже слишком поздно. Сержант неторопливо размял ноги, почувствовал твердый камень под каблуками сапог и пустоту под их носками. Ироничная улыбка скользнула по его лицу. Чего-чего, а уж всяких там пропастей Макнейл никогда не любил. Он покрепче ухватился обеими руками за рукоять меча, пригнулся и, будто ныряя с вышки, ринулся вниз головой в пропасть, навстречу Зверю.

Он все летел и летел, леденящий ветер свистел в ушах, длинный клинок «Волчьей отравы» сверкал впереди, сплошное море звериного глаза с каждой секундой приближалось. Зверь и Адское Орудие истошно кричали у него в мозгу, и сержант от души хохотал над ними обоими. Громадный глаз все увеличивался, ослепляя своим серебристым светом, и наконец Макнейл уже не видел ничего, кроме сверкающего моря внизу. А в следующий миг острие колдовского клинка вонзилось в это море. Долгое падение придало удару колоссальную силу, и меч, а вслед за ним и человек погрузились глубоко в тело Зверя. Сначала было тихо. А потом Зверь закричал. Он кричал, кричал, кричал и кричал:

Глава 7 ПРОЩАНИЕ

Глава 7

ПРОЩАНИЕ

Крик резко оборвался. Зверь умолк навсегда.

В подвале крепости начали рассеиваться клубы тумана. Туман как будто уходил в глубь стен и исчезал. Будто его и не было. С исчезновением морозной дымки свет факелов становился все ярче. Тени перестали казаться мистически черными и непроницаемыми. Танцор разделался с последней парой троллей, выскочивших из-за дверного проема, и стал недоуменно оглядываться по сторонам. До него не сразу дошло, что врагов больше нет. Флинт глубоко вздохнула и, плюхнувшись прямо на залитый кровью пол, закрыла глаза. Констанция опустила изнывающие от усталости руки и в изнеможении склонила голову.