Мы вышли на улицу, и Грачев спросил:

— Ну что, в Китай?

— Ты — в бар.

— Не, дальше с вами. Уговор дороже денег.

Я вздохнул и махнул рукой.

— Ладно, вместе — так вместе.

Решив не ехать по разбитой Комсомольской, я спустился на Кривую, где дорога была получше, а у железнодорожного моста свернул к промзоне. Вскоре вдоль поворота на Донецкое шоссе потянулся многоподъездный жилой дом, изогнутый и длиннющий. Именно он своим сходством с Великой Китайской стеной в свое время и обеспечил название району; сами узкоглазые обосновались в окрестностях Эстонских болот уже позже.

Переваливаясь на неровной дороге, «буханка» въехала через арку во двор жилого дома, и я велел Ивану смотреть по сторонам, но никакого «Серебряного лотоса» поблизости не оказалось.

На плакате компьютерного салона варвар крошил гигантским топором набегавшую на него нежить, да еще переливались огнями окна непонятного заведения под названием «Гипноз. Путешествие в подсознание», а вот вывеска магазина была на редкость ясной и лаконичной: «Продукты».

Я уже собрался притормозить у курившего на газоне дворника, но тут Иван указал на одну из трехэтажек:

— Похоже, там!

Мы проехали через двор и притормозили у торца дома, на стене которого красовалась нарисованная от руки загнутая стрелка с подписью «Клиника»; рядом шло несколько иероглифов.

— Не сопрут машину? — засомневался Грачев.

— Сопрут, — согласился я с его опасением, проехал за угол и остановился у центрального входа клиники.

«Серебряный лотос», так и есть.

На скамейках там сидело несколько болезненного вида людей, мужчин и женщин, тут же прохаживался невысокий китаец в футболке, тренировочных штанах и почему-то сланцах.

Захлопнув дверцу, я сунул охраннику мятую пятисотку и попросил:

— За машиной присмотри.

Парень часто-часто закивал.

— Прокараулишь — голову оторву, — пообещал Иван, из которого можно было скроить двух таких китайцев, а при желании и трех.