Мужчина присмотрелся к ране – живот был распорот, из разрезанных кишок вытекало содержимое. Такое нельзя вылечить. Его не спасла бы даже бригада опытных хирургов, халиф выпустил из него кишки, будто из молодого барашка.

– Из тебя, – не стал врать мальчишке Нель. Он взял его ладонь в свои руки, слегка сжал, чтобы обратить на себя внимание, и тихим голосом попросил: – Расскажи, что случилось?

– Я… – Голос ребенка становился все слабее и слабее, он очень быстро терял силы. Скоро он впадет в кому, из которой уже не выйдет. – Хотел как ты… Сильным… Подкрался, автомат навел… Оружие бросить приказал… Я его в плен хотел… В плен…

Глупый несчастный мальчишка.

Думал, что сможет переиграть матерого воина…

Не получилось: халиф жестоко отомстил за причиненное унижение.

– Что со мной будет? – снова задал вопрос Николай. – Ты можешь что-то сделать? Там теплое… Печет…

– Не могу, – поколебавшись секунду, ответил Нель, не став обнадеживать. Паренек уже готовился отойти в иной мир. Тяжело сказать, будет ли ему там лучше или хуже, чем на искореженной радиацией и вирусами Земле. – Могу только добить…

– Добей… – шепнул Николай, всхлипнув. По щекам парнишки текли слезы. – Только… убей его… Он туда побежал…

Дрожащая рука медленно сдвинулась, указывая, куда двинулся халиф, хотя это было и так достаточно хорошо видно: когда ублюдок потрошил ребенка, он сильно испачкался в крови, и теперь по ее пятнам на земле можно проследить за ним.

Что-то толкнуло Неля под руку.

Нельзя, чтобы паренек умер, как задранное животное, корчась в судорогах и вопя от раздирающей боли…

А скоро ему станет невыносимо больно, как только адреналин и стероиды, выплеснутые надпочечниками в кровь, перестанут действовать…

Мародер встал с колен и нацелил ствол автомата в лицо мальчишки, бессильно закрывшему глаза. После чего подумал и не решился уродовать маленького героя.

Нель выстрелил ему в сердце. Дважды.

Чудом сдерживаясь, чтобы не заорать от душевной боли, проклиная всех известных ему богов и создателей их культов, мародер пошел по следу. Он собирался найти халифа и выпустить кишки. Или отрезать голову. Или убить как-нибудь еще, но как можно дольше и как можно более мучительно, так, чтобы перед смертью правитель, привыкший распоряжаться чужими жизнями, понял, что такое настоящая боль.

И плевать, что будет потом. Плевать, если он сдохнет от внутреннего кровотечения или шока. Смерть халифа будет достаточной ценой за его никому, по сути, и не нужную жизнь.

Начиная с доисторических времен, когда два племени бросались друг на друга, вооружившись камнями и заостренными палками, и заканчивая безвременьем, которое никогда не будет описано историками, Война так и не изменилась.