– Не попала! – крикнула она. – Это кольцо, Мигель! Веришь? Мне врать незачем!

– Верю! – крикнул Сергеев в ответ, переходя на английский. Времени на синхронный перевод просто не было. – Ты хочешь умереть вместе с нами?

В глубине закрепленного джипа заныл Базилевич.

– Ты ушел от меня на Кубе, Мигелито, – отозвалась Вонючка тоже на английском, со своим характерным и тяжелым испанским акцентом. – А должен был умереть еще тогда. И ты снова пытаешься меня надуть! Я женщина гордая! Выходите! Давайте-ка, выползайте из норы, крысы! Бросайте оружие и будем разворачиваться. На полосе нас ждут! Кубинец будут счастлив вашему возвращению!

К удивлению Сергеева, Хасан подчинился приказу почти мгновенно. Он возник у противоположного борта, только автомат не бросил, а просто опустил ствол вниз. Делать было нечего, Сергеев тоже встал, не выпуская из рук оружия.

Вонючка невольно сделала шаг назад и попала в полосу света, льющуюся через пробоину в фюзеляже, и Михаил, который до этого не видел деталей из-за контрового света от открытой аппарели, поразился тому, насколько плохо выглядела Сержант. Так мог выглядеть человек, попавший под грузовик – заплывшее лицо, рассеченная до кости бровь, рваная рана на щеке, а когда Вонючка оскалилась, он заметил, что она лишилась и передних зубов. Но тот глаз, который еще мог на них смотреть, был полон такой ярости и ненависти, что Сергееву невольно стало не по себе.

– Ты хочешь заставить нас посадить самолет? – спросил он, перекрикивая шум. – Для нас это смерть! Не лучше ли умереть, как мужчины? Вместе с тобой, Сержант! Ты для этого вполне годишься!

Вонючка попыталась пожать плечами и перекосилась от нестерпимой боли в выбитой руке, но тут же овладела собой.

– Как захочешь, Мигелито! Бросайте свои игрушки и решайте! Ваша жизнь у меня в руках.

– Да, я вижу, – неожиданно громко просипел Хасан. – Твоя жизнь в наших руках, женщина. А ты – в моих…

Сергеев никогда не видел такой быстрый и настолько эффективный спурт. Хасан, помятый и обессиленный событиями последних дней, стартовал, как двадцатилетний спринтер, накачанный анаболиками по самые зрачки. Рывок его не был рывком отчаяния, он, как настоящий профессионал, просчитал решительно все, оставив на неудачу обнадеживающие пятьдесят процентов из ста. А это вполне приличные шансы, Сергееву зачастую приходилось действовать при куда менее удачном раскладе. Аль-Фахри атаковал Вонючку со стороны заплывшего, невидящего глаза, что дало ему доли секунды преимущества, но в таких ситуациях как раз доли секунды и решают все. Руки араба сомкнулись на бедрах Сержанта, и искалеченная рука с гранатой оказалась в тисках. Вонючка взвыла от боли, а Хасан уже несся, не выпуская ее из объятий, прямо к распахнутой в небо аппарели. Сергеев тоже начал движение, но угнаться за Аль-Фахри он не мог: так безнадежно опоздавший защитник семенит вслед за поймавшим кураж форвардом. Араб выскочил на погрузочную площадку, словно курьерский поезд на перегон, и продолжал бежать к ее краю. Сергеев невольно протянул руку, как будто бы пытаясь остановить Хасана, но тот был слишком далеко! Вот еще шаг…