В тот день Чичо появился в подвале к вечеру. Пьяный, потный, вонючий и удивительно веселый. Сергеев с Кручининым валялись в грязи почти сутки, не имея даже возможности сходить в туалет.

С утра кто-то ходил на первом этаже: скрипели доски, сыпались труха и насекомые с потолочных балок. Потом шаги стихли. На крики никто не отзывался весь день и, когда мулат появился на пороге, мочевые пузыри Сергеева и Саши Кручинина уже почти лопались.

Чичо поставил на пол большую брезентовую сумку, сел на колченогий, древний табурет и улыбнулся, обнажив гнилые, темные от никотина зубы. Сергеев твердо знал, что лежит в сумке. Аккумулятор. Киянка. Самодельный нож с рукоятью, замотанной тканевой изолентой. Шило с деревянной ручкой. Плоскогубцы. Два скальпеля. Провода с ржавыми клеммами. Переносные слесарные тиски. Он знал все предметы наперечет. Набор юного палача, который Чичо таскал с собой, как ребенок любимую игрушку. Он был большой затейник, этот Чичо, наделенный от природы фантазией изощренного садиста. Он любил свою работу.

Но в тот день Чичо допустил ошибку. Он не учел, что человека нельзя так унижать. Когда Кручинин попросил, чтобы им разрешили сходить в туалет, Чичо только покачал головой.

– Ссы в штаны, мучачо! – сказал он и весело подмигнул Саше через плечо.

Он крепил тиски к краю старого стола, крепко сбитого из темных, как кофе, досок.

– Ссы, не стесняйся! Все равно сдохнешь!

– Не будь тварью, Чичо, – Сергеев знал, что просит зря, но не поддержать Кручинина не мог. – Какая тебе разница?

– Мне никакой. И тебе никакой. Но мне приятно, что вы, два чистеньких, беленьких мучачо, умрете обоссанными и вонючими. Я хочу сделать так, чтобы вы сдохли в муках, а я накормил вас вашим собственным дерьмом. Ёб…е гринго!

– Ты что-то спутал, Чичо, – сказал Сергеев. – Мы не гринго. Ты же об этом знаешь…

– Ты гринго, Мигелито, – возразил мулат и водрузил на стол батарею, – и твой друг – гринго. Вас прислали сюда, чтобы оклеветать Рауля. Прислали, чтобы обмануть Фиделя. Но не удалось. Вам никогда ничего не удавалось сделать с Фиделем. Так что ссыте в штаны, такие как вы не должны умирать, как мужчины. Они должны умирать в моче и дерьме, как и жили.

Он начал неторопливо распутывать провода. Сам процесс доставлял ему удовольствие.

Не торопясь распрямить смотанный в кольцо провод, закрепить его на клемме аккумулятора. Размотать второй. Закрепить и его. Проверить искру, коснувшись коротко зажимами, похожими на пасть крокодила друг о друга. Положить «крокодилы» на стол, раскурить изжеванный огрызок самодельной сигары и лишь потом медленно повернуться к Кручинину, которого он так любил пытать электротоком…