Через три с половиной часа они остановились и сверились по GPS. Результат оказался не таким уж и плохим. Им удалось пройти почти шестьдесят километров по маршрутизатору и немногим более пятидесяти верст реального пути. Один из баков по левому борту, если верить датчикам, был почти пуст, второй, расположенный симметрично по борту правому, – пуст наполовину. Вторая пара баков была полна. Расход топлива оказался меньше ожидаемого, но все равно немалым, хотя, по сергеевским расчетам, горючего на дорогу должно хватить вполне, а если повезет, то для обратного пути надо будет добавить всего литров сто.

– Меняемся, – приказал Сергеев, складывая карту. – Вадик, давай назад, к Матвею. Молчун, садись рядом, стажироваться будешь.

Он оглянулся.

– Мотл, ты как?

– Бывало лучше, Миша, – отозвался Подольский.

Потеть он не перестал, но дыхание выровнял и сейчас сидел на корточках возле носилок Али-Бабы, проверяя повязки. Тот смотрел на Мотла глазами джейрана и молчал, закусив губу.

«Так и закладываются основы интернациональной дружбы, – подумал Сергеев с некоторой долей черного юмора. – И гуманность побеждает вековую вражду. Это радует, особенно если вспомнить, что устроил этот сын пустыни на рейсе „Эль Аля“».

Но Матвей об этом не знал, и Вадим об этом не знал. И сообщать им подробности того давнишнего и кровавого случая в планы Сергеева не входило. Как и о роли беспомощного нынче Али-Бабы в том теракте на борту израильского самолета. Запаса гуманности у его попутчиков могло бы и не хватить.

– Ничего страшного, – доложил Мотл, завершив осмотр. – Больно ему, конечно, но раны не открылись. Слушай, Али, – обратился он к арабу на английском, с ужасающим акцентом (но речь была вполне доступна для понимания и даже похожа на разговорную). – Придется потерпеть. Я дам тебе несколько таблеток анальгетика, будет легче.

Али-Баба, за головой которого «Моссад» охотился добрых десять лет, принял обезболивающие таблетки с ладони еврея Подольского и жадно запил их водой из пластиковой бутылки.

Сергеев занял место водителя. Оно было поудобнее, чем в БТРе, но орудовать двумя педалями и двумя рычагами во время многочасового пути было сомнительным удовольствием. Михаил для проверки несколько раз качнул рулями на тяговом винте – обледенения не было, рули ходили свободно – и плавно тронул «хувер» с места.

До сумерек оставалось меньше семи часов. За это время Сергеев хотел пройти хотя бы еще шестьдесят-семьдесят километров.

Пока над рекой ветер гнал тяжелые снежные тучи, вертолетов можно было не опасаться. Но рано или поздно метель закончится, и вот тогда…